— У нас впереди уйма писанины, Джек. Почему бы не заказать из конторы?
— Потому что я хочу чего-нибудь свежего и горячего.
— И кружку пива.
— И две кружки пива.
Слева была пиццерия. Паркер увидела ее на долю секунды позже, чем Уиллоус.
— Выброси из головы, Джек.
— Грибы, сладкий перец…
— Анчоусы и пиво.
— Я не ел с пяти утра. Когда я голоден, я становлюсь раздражительным. Тебе бы уже пора это знать.
— Ты не представляешь, как больно тебе отказывать, Джек.
— Отлично. Но если я начну рычать, постарайся не обижаться.
Через два квартала Уиллоус вдруг круто свернул к тротуару, притормозил рядом с ярко-красным свежевыкрашенным пожарным гидрантом.
— Отлить понадобилось? — спросила Паркер, усмехаясь своей плоской шутке.
Уиллоус опустил козырек с надписью «полицейский автомобиль».
— Тут за углом ресторан. «У Томми». Я здесь как-то обедал пару месяцев назад, отлично.
— Что это значит, три столика и стойка немыслимой длины?
Уиллоус захлопнул свою дверцу, проверил.
— Если пистолет Джоуи подойдет к пулям, которыми были убиты Эмили и Черри — а я готов спорить на зеленый салат, что подойдет, — мы раскрыли два убийства и самоубийство. Неплохо для одного рабочего дня, Клер. По-моему, я достаточно убедительно говорю, чтобы даже мертвый встал и пошел.
Дюжина аргументов наконец подействовала. Паркер запомнила их на будущее и зашагала бок о бок с Уиллоусом к ресторану.
Над стеклянными дверьми ресторана распростерлась огромная, чуть ли не больше натуральной величины, корова из папье-маше. Голштинка была насажена на железный прут, но, видимо, замысливалось не истязать бедное животное, а просто удержать его на месте. Паркер внушительное чучело навело на мысль о коровьих родичах, которых постигла подобная учесть и которые теперь терпеливо ждали внутри, приняв форму котлет и бифштексов.
Уиллоус придержал перед ней дверь. Ресторан был полупуст, и им достался столик у окна.
Паркер заказала салат из шпината и воду со льдом. Уиллоус сказал:
— Пинту пива и гамбургер со швейцарским сыром, беконом и грибами. И можно ли оставить сладкий перец, а салат заменить проростками бобов?
— Это номер пятнадцатый,
— Вот как?
Официантка улыбнулась. Ее губы были накрашены блестящей темно-красной помадой — цвета переспелого яблока. Уиллоус отвел взгляд, и Паркер точно представила, о чем он думает. Хуже всего в их работе, что она порой застает врасплох. Паркер протянула руку, мягко сжала ладонь Уиллоуса.
Это было мгновение неожиданной близости, тревожное и властное. Паркер улыбнулась Уиллоусу, Уиллоус улыбнулся в ответ. Они казались влюбленными, а может, и были ими.
Официантка ушла. С минуту оба молчали, потом Паркер спросила:
— Ну, как идет битва?
— Какая битва?
— За опеку.
Уиллоус пожал плечами.
— Ее адвокат звонит моему адвокату. Мой адвокат звонит ее адвокату. Они шепчутся, счета за междугородние разговоры накапливаются, но кто знает, о чем они беседуют.
Принесли воду и пиво. Уиллоус выпил залпом полстакана и вздохнул.
— Ты собираешься оспаривать развод?
— Я просто хочу остаться отцом для своих детей, вот и все. — Уиллоус еще отхлебнул пива. — Почему ты об этом заговорила?
— Потому что они приедут в августе, а ты еще не придумал, как их занять. Чем ты будешь их развлекать? Тебе надо подготовиться, чтобы им было с тобой интересно.
Принесли заказ. Паркер дождалась, когда официантка удалилась достаточно далеко, и сказала:
— Твоя жена звонила мне утром в контору. Ферли снял трубку. Она передала, что перезвонит, хочет со мной поговорить.
— Я же предупреждал, что она собирается звонить. Она беспокоится обо мне, помнишь? Не особо — легко даст себя убедить, что у меня все в порядке.
Паркер принялась за салат.
— Так что же мне ей сказать, Джек? Что жизнь прекрасна или что ты скучаешь, как сумасшедший, и на все готов, лишь бы она вернулась?
Уиллоус потерял аппетит и пожалел, что заказал пиво. Больше подошло бы что-нибудь покрепче — четверть грамма мышьяка со льдом или, может, кружка-другая 86-процентного этилового спирта с лимоном.
Паркер отодвинула салат.
— Больше не могу, чувствую себя кроликом. — Она указала на стынущий гамбургер. — Ты ешь или нет?
— Все до последней крошки. — Уиллоус разрезал гамбургер пополам, протянул тарелку Паркер. — Угощайся.
— Булка с коровой. Что за идея. — Паркер откусила, скорчила гримасу. — Джоуи влюбился в Эмили, ему не нравилось, как Черри с ней обращается. Он решил убить Черри, но по неопытности ошибся и застрелил Эмили. А потом умер, так сказать, от угрызений совести. Скажи, Джек.
Уиллоус вздернул бровь.
— Я что-нибудь пропустила?
— Черри мог вычислить, что Джоуи застрелил Эмили, и решил убить его. Хотя я сомневаюсь, что было так.
— Почему?
— Отчасти потому, что они братья, но в основном потому, что Черри было плевать на Эмили.
Паркер кивнула, вспомнив комнату для допросов, поведение Черри. Уиллоус показал на булку с коровой.
— С этим покончено?
— Решительно.
Уиллоус раскрыл бумажник, положил деньги на стол. На улице Уиллоус вдруг обнаружил, что они с Паркер стоят совсем рядом, и она смотрит на него, прямо в глаза.
— Объясни, — сказала она, — как все может быть так сложно и в то же время так просто?
С внезапным сердечным сбоем Уиллоус осознал, что Паркер говорит не о Джоуи с Эмили. Он замер, глядя на нее. В плотном летнем воздухе роилась пыль, голубели клубы выхлопных газов. В темных глазищах Паркер читалась уязвимость, как у всякого попавшегося впервые. Уиллоус долго не отводил взгляда, потом повернулся и без единого слова быстро пошел к машине.
Глава 24
Дожидаясь лимузина, чтобы ехать в лос-анджелесский аэропорт, Ньют и Рикки препирались о том, разумно ли брать с собой оружие. Ньют согласился с Рикки, что между двумя странами нет почти никакой разницы, разве только налоги в Канаде преступно высоки. Но, заметил он, рейс Лос-Анджелес — Ванкувер все-таки международный. Следовательно, им предстоит общаться с въедливыми таможенниками и собаками, которые любят обнюхивать багаж.
