голову устроить фейерверк.
– Ложись! – крикнул Чарли и провел в песке неглубокую борозду. Дженнифер ошеломленно уставилась на него.
По-видимому, она была в шоке. Чарли дернул женщину за ногу. Дженнифер упала на спину.
– Зажмурься и закрой лицо руками! И не шевелись!
Вдвоем с Мунго они набросали на Дженнифер песок, положили несколько камней, а затем принялись зарываться сами. Между тем уцелевший вертолет кружил над местом аварии. Чарли засыпал песком два вешмешка и автомат Калашникова, который они позаимствовали из похищенной машины. Интересно, подумалось ему, а что, если у ливийцев имеются инфракрасные датчики? По пустыне забегал луч прожектора, затем прозвучала пулеметная очередь. Чарли догадывался, что ливийцы палят вслепую, надеясь напугать беглецов, которые, возможно, каким-то чудом остались в живых. Вертолет спустился пониже; земля задрожала, песок полетел в разные стороны. Прожектор ударил прямо в глаза Чарли. Тот заставил себя не шелохнуться. Снова застрекотал пулемет, а затем вертолет описал круг над обломками двух других машин и двинулся на восток. Чарли сел, моргнул, выплюнул изо рта песок, потом помог встать Дженнифер. Мунго подобрал вещмешки и «Калашников», посмотрел на пламя, в котором догорал «хирундо» – на погребальный костер Хьюби Свитса.
– Пошли, – сказал Чарли.
Они направились на север, ориентируясь по звездам. На протяжении первого часа пути идти приходилось все время в гору, однако затем местность выровнялась; вдалеке замерцали огни, обозначавшие новое шоссе из Сабхи к водным резервуарам оазиса Тазирбу.
– Сколько до него? – Дженнифер имела в виду шоссе.
– Трудно сказать, – отозвался Чарли. – В пустыне расстояния всегда обманчивы. Сдается мне, миль восемь-десять.
Им осталось преодолеть всего лишь около мили, когда небо на востоке стало бледнеть, темно-синяя полоска на горизонте превратилась в зеленовато-желтую. Путники находились на дне уэда. Из темноты порой доносились крики ночных животных – то ли охотников, то ли жертв. Впрочем, чем светлее становилось небо, чем быстрее меркли звезды, тем тише становилось в пустыне. Какое-то время спустя они услышали рокот дизельного двигателя. Все правильно: ливийцы принимаются за работу рано поутру, днем пережидают жару, а вечером снова трудятся – до самого захода солнца.
– Если не найдем тени, мы тут зажаримся, – проговорил Мунго.
– Дорога, – произнес Чарли.
Мунго кивнул. Если им удастся отыскать заброшенный сарай или что-нибудь вроде того… В тот самый миг, когда над горизонтом поднялось солнце, они натолкнулись на стоявший на обочине самосвал с прицепом. Лобовое стекло кабины было разбито, на песке под задним мостом виднелась большая лужа масла, крышка капота отсутствовала, та же участь постигла и двигатель. Чарли огляделся по сторонам.
Полотно шоссе находилось в полной готовности к укладке асфальта; что касается проходчиков, они наверняка направились дальше. Самосвал мог послужить отличным укрытием как от солнца, так и от посторонних глаз; к тому же больше прятаться все равно было некуда. Алый шар солнца буквально взлетел над горизонтом. Воздух был сухим и горячим, пахло маслом и дизельным топливом. Над песком мерцало знойное марево, многочисленные камни и камешки словно уселись на свои собственные тени.
Лежа на песке под днищем грузовика, Чарли размышлял о фотографиях, которые Дауни делал в учебном лагере, вспоминал, как тот требовал от них записывать, сколько в тот или другой день потрачено денег и израсходовано патронов.
Тогда это казалось пустой прихотью, но сейчас обрело смысл. Дауни просто-напросто собирал все возможные доказательства, которые затем передал ливийцам. Провалившееся покушение на Каддафи должно было изрядно подорвать влияние американцев на Среднем Востоке. Хорошо бы узнать, сколько Каддафи заплатил Дауни за организацию диверсионной группы самоубийц.
Мунго сидел, прислонившись спиной к огромной покрышке, и тоже думал о Дауни, пытался прикинуть, где тот может быть. Уж точно не в Ливии. Джек из тех, кто прекрасно понимает, что пускай поначалу все идет гладко, от неприятностей не застрахован никто. Что ж, так оно и вышло. Свитс заплатил свою цену, а Дауни – нет. Пока нет.
– Ты думаешь о Хьюби? – спросила Дженнифер.
– О Джеке, – Мунго почесал руку. Ногти оставили на коже белые полоски, которые быстро исчезли. Он подобрал горсть песка и позволил тому просыпаться сквозь пальцы. – О нашем старом добром друге – где он сейчас околачивается и как мне лучше его убить. – Мунго посмотрел на тень, которую отбрасывал лежавший поблизости камень. Судя по тени, прошло довольно много времени; солнце поднималось все выше.
– По-твоему, он сам вышел на ливийцев, или наоборот?
– Все может быть. Вообще-то, Джек всю жизнь предпочитал проявлять инициативу. – Прислушавшись, Мунго различил вдалеке рокот двигателей. У дорожников наверняка полным-полно воды. Он облизнулся, постарался отвлечься от мыслей о ней и о том, что впереди их ждет длинный и жаркий день.
Чарли проснулся и не понял сначала, что же его разбудило, но потом сообразил – мертвая тишина, полное отсутствие каких-либо звуков. Солнце находилось в зените; ливийцы бросили работать и попрятались от палящих лучей. Было нестерпимо жарко, даже в тени под самосвалом; воздух казался таким сухим, что как будто застревал в горле. Тело было мокрым от пота: организм старался подобным образом справиться со зноем. Дженнифер выглядела так, словно ее терзала лихорадка. Чарли открыл свой вещмешок, достал двухлитровую пластиковую бутылку, растолкал Мунго и легким прикосновением разбудил Дженнифер. Женщина уставилась на него невидящим взглядом.
– Пора глотнуть водички.
Мунго прищурился, поглядел на солнце, одобрительно кивнул. Они выпили каждый по глотку. Вода была теплой и солоноватой и слегка отдавала хлоркой.
– Мне угрожали, что убьют Синтию, – проговорила Дженнифер.
– Она в безопасности, – Чарли погладил женщину по голове, надеясь, что говорит правду. – Понимаешь, теперь, когда мы сбежали, она им ни к чему. – Дженнифер взяла его за руку. Он наклонился, поцеловал ее в губы, затем чуть отодвинулся, посмотрел Дженнифер в глаза и поцеловал снова. Они обняли друг друга, и какое-то время спустя Дженнифер задремала.
Прошло несколько часов. Дорожники снова принялись за работу. Чарли от нечего делать прислушивался краем уха к мерному рокоту дизельных двигателей. Солнце медленно перемещалось по небу, на песке пустыни танцевали тени; камни подпрыгивали в воздух, словно вдруг ожили. Чарли моргнул, протер глаза. Ему вспомнились курильни Каира: ждешь не дождешься, пока до тебя дойдет трубка с гашишем, жадно затягиваешься… Живя в Каире, он искал галлюцинаций, а теперь те приставали к нему по собственному желанию. Чарли заснул. Он спал без сновидений, а когда проснулся, увидел, что дорога погрузилась в тень, а небо окрашено в золотистые тона. Он выбрался из-под грузовика. Солнце зависло над горизонтом; казалось, до него можно дотянуться рукой. Еще несколько минут – и небо сделалось фиолетовым, а затем одна за другой высыпали звезды. Чарли разбудил Дженнифер и Мунго. Они допили остатки воды и зашагали по шоссе.
Двадцать минут спустя они добрались до поворота, за которым сверкали огни, – до строительной площадки было не больше трех миль. Чем ближе подходили беглецы, тем отчетливее вырисовывались во тьме очертания приземистого, вытянутого в длину здания; затем показался забор, за которым стояло с десяток самосвалов, а также грейдеры и прочая строительная техника. В сотне ярдов от шоссе виднелись домики, окна которых ярко светились; слышались обрывки разговоров, смех, у кого-то вопил телевизор. Мунго почудилось, он узнает передачу. Ну конечно! Ливийцы смотрели «Брэйди-Банч». Внезапно ко всем этим звукам присоединился еще один – рев автомобильного двигателя. Троица спрыгнула с дороги. Мгновение спустя мимо прокатил джип, в котором сидели двое мужчин, а из кузова торчал ствол пулемета; кроме того, на заднем сиденье лежала винтовка. Из коротковолнового приемника доносились отрывистые фразы на арабском. Мунго поглядел вслед джипу, фары которого вспарывали ночную тьму.
– Далеко отсюда до границы, Чарли?
