Лейтенант войск СС выбрался из нее на тротуар и, хлопнув дверцей автомобиля, направился в хирургическое отделение. Это был Сергей Вайс.
В коридоре, как и было условлено, его поджидала медицинская сестра Анна Головченко. Она чуть заметно кивнула ему головой и повела к доктору Сармакешьяну.
— Немедленно доставить сюда пленного летчика Попова! — распорядился «эсэсовец», окидывая присутствующих строгим взглядом. Он протянул дежурному врачу бумажку с печатью гестапо.
Сармакешьян попросил Анну Головченко привести капитана Попова и вежливо предложил лейтенанту стул. Две сестры испуганно вышли из кабинета. Вайс уселся посреди комнаты, закинул ногу на ногу.
— Хорошо играешь, Сережа. Тебе бы артистом быть, — тихо проговорил доктор Сармакешьян.
— У Тарарина тоже неплохо получается. Сидит за рулем, как настоящий гестаповец.
— Куда повезете Попова?
— К одной девушке, поближе к морю. На днях переправим на ту сторону.
— Манин еще не ушел?
— Пока нет. Вместе с Поповым будет перебираться.
За дверью послышались шаркающие шаги. Через мгновение в кабинет в сопровождении Анны Головченко вошел высокий человек в гимнастерке без пояса. Левая рука его была забинтована и висела на перевязи.
— Шнель! Шнель! — сердито заторопил его Вайс и, кивнув на дверь, вывел пленного летчика в коридор.
Он спокойно прошел мимо полицейского, дежурившего возле ворот, подтолкнул Попова к автомобилю. Когда тот забрался на заднее сиденье, Вайс сел рядом, захлопнул дверцу. Заскрежетал стартер, мотор взвыл на больших оборотах, и черный «оппель-капитан» резко сорвался с места.
— Вот теперь здравствуйте, — проговорил Сергей и приветливо протянул летчику руку. — Медлить нельзя. В этом свертке старые брюки и толстовка с ремнем. Переодевайтесь прямо на ходу, пока мы будем петлять по переулкам.
Летчик сбросил драные полуботинки, которые, видимо, получил вместо отобранных сапог, начал стаскивать синие галифе с голубым кантом. Вайс помог ему натянуть брюки, накинул через голову серую рубашку.
— Все в порядке. Полдела сделано. Сейчас сойдете в Донском переулке. Идите прямо по ходу машины. Не торопитесь, к вам подойдут наши люди.
— Спасибо. Огромное вам спасибо, — срывающимся голосом проговорил Попов.
— Благодарить еще рано. Вот ваш паспорт. Этот человек уже умер, так что можете быть спокойны. Родился он в Краснодаре в четырнадцатом году. Это вам надо запомнить на всякий случай. Но, думаю, все будет в порядке... А я тороплюсь. Надо успеть возвратить машину...
В Донском переулке Тарарин, сидевший за рулем, остановил автомобиль. Попов вылез из машины. Через два квартала выскочил из нее и Вайс. Вся операция по освобождению капитана Попова заняла немного более часа.
«Оппель-капитан» действительно принадлежал таганрогскому гестапо. Его только сегодня закончили ремонтировать в автомастерских завода «Гидропресс», и Георгий Тарарин выехал на нем в пробный рейс по городу. А бланк справки с печатью гестапо раздобыла Нонна Трофимова у себя на службе. Казалось, все было предусмотрено. Поэтому, когда вечером Василию Афонову доложили, что летчик Полов укрыт в надежном месте, и он, и Вайс, да и другие исполнители этого смелого замысла успокоились.
XIX
Накануне Вайс доложил Василию, что окончательно убедился в принадлежности Мусикова и Раневской к немецким разведывательным органам.
— А мне Тарарин сказал, что Мусиков вчера ночью выполнил наше задание и ухлопал немецкого солдата на Петровской улице, — возразил Василий.
— Может, он его в офицерском кафе убил? — спросил Вайс с иронией. — Мои ребята видели, как он вчера вместе с Раневской туда ходил. Пробыли они там почти до закрытия, а потом вернулись домой. Разве ты им давал ночной пропуск?
Василий задумался.
— Надо с ними кончать, — сказал он решительно через некоторое время. — Подумай, кому это можно поручить. Завтра встретимся.
Но встретиться им уже не пришлось. Когда Вайс на другой день шел к Василию, его перехватил Константин Афонов.
— К брату не заходи. Взяли его сегодня. Днем, прямо с завода увезли...
Сергей побледнел, оторопело глянул на Константина:
— Кто? Немцы или полиция?
— Немцы.
— Надо срочно выяснить, где он сидит. Пойдем к Данилову. У него среди немцев много знакомых. Может, он через них что-нибудь узнает.
— Был я у него только что. Жена перепугана. Говорит, что второй день его нет. Вроде бы на окопные работы угнали.
— Час от часу не легче.
Решили идти к Константину, чтобы там спокойно, без помех обсудить создавшееся положение.
На пороге дома их встретила жена Константина с маленьким сыном на руках.
— Погуляй, Валюша, с Витасиком. Нам с Сергеем поговорить надо, — как можно спокойнее попросил ее Константин.
Он провел Вайса в просторную, аккуратно прибранную комнату, придвинул стул.
— Ты знаешь, кто предал брата? — спросил он.
— Уверен, что это дело рук Мусикова и Раневской. Я еще вчера Василию докладывал. Он принял решение их убрать. Просил подумать, кому это поручить...
— Может, возьмешь на себя? А я займусь тайниками с оружием. Хочу немедленно все перепрятать, предупредить наших людей. Пусть, кто может, укроется у знакомых... Мы не знаем, кого еще выдали провокаторы. Ведь Мусиков знаком и с Тарариным, и с Пазоном, да и со мной тоже...
— В лицо знает, а где они живут, ему неизвестно...
— Все равно ему надо заткнуть глотку как можно быстрее... Теперь о побеге. Можешь узнать, куда посадили Василия?
— Этим я займусь сегодня же вечером... Мы потеряли Морозова. Василия надо спасти.
Исхудавшее, болезненное лицо Вайса (в последнее время процесс в легких усилился) выглядело печальным. Арест Василия очень огорчил его.
И Константин и Вайс отлично понимали, какая страшная участь ждет Василия, если немцы узнают, что у них в руках руководитель городского подполья.
Шаги в прихожей прервали их разговор. В дверях показалась Валентина.
— Костя! Тарарин пришел, тебя спрашивает. Я сказала, посмотрю, дома ли ты.
— Зови его сюда.
— Сергей, здравствуй. Ты мне и нужен, — взволнованно сказал Тарарин, как только вошел в комнату. — Василия продал Мусиков. Это точно!
— Откуда вы взяли? — спросил Константин.
— Когда Василия уводили из цеха, этот гад глаза поднять боялся. А потом сказался больным и ушел домой... Он предал! Не пойму только, почему меня не забрали...
— Действительно, странно, — задумчиво проговорил Вайс. — Ведь Мусикова вы вербовали в подполье.
В комнату стремительно влетел Андрей Афонов. За ним вошла раскрасневшаяся от волнения
