действовать напролом и сказал наудачу, припомнив все то, что ему удалось заметить, находясь подле гамбусино и графа.
— Хорошо, я вам приведу доказательства. Вы послали вашего друга во Францию, чтобы там навербовать отряд людей для отыскания золотой залежи в стране апачей. Я являюсь к вам послом сеньора Хосе Гонзага прямо из Франции.
— Так Золотого Глаза нет в Сан-Франциско?
— Честное слово, нет.
Траппер задумался, потам обратился к индейцу:
— Как ты думаешь, вождь, следует ли нам остаться здесь или идти с этим человеком?
— Пойдем, — отвечал индеец, не задумываясь, — если он лжет и Золотой Глаз здесь, в городе, то мы скоро узнаем о нем; след белого человека не затеривается.
— Твои слова разумны, вождь, и должны быть исполнены, — решил охотник. — Указывайте нам дорогу, незнакомец; мы выслушаем ваше поручение, где вам угодно.
Американец немедленно пошел вперед, за ним последовали траппер и индеец со своей сестрой, гуськом, по индейскому обычаю.
Едва успели они свернуть в одну из улиц, выходивших на площадь, как с противоположной стороны показался граф, поспешно шедший к назначенному месту, где он, однако, как мы уже знаем, не нашел никого и бесполезно проходил до полночи.
Хотя Джонатан Смит, для более удобного наблюдения за графом, поселился поблизости от него, но он не хотел вести своих спутников по прямой дороге, опасаясь встречи с графом. Только после длинного обхода пришли они на двор гостиницы, в глубине которой находилось жилище Смита, грубо сколоченное из досок. Внутренность его была, однако, уютнее, чем можно было ожидать по наружному виду; там находился даже довольно роскошный шкаф, из которого хозяин вынул хлеб, кусок жареной оленины и бутылку водки.
— Милости просим, господа, — сказал он, разыгрывая радушного хозяина, что вовсе не шло к его грубой натуре, — вы, конечно, много прошли сегодня и должны чувствовать голод и жажду. Если эта девушка устала, она может отдохнуть в соседней комнате, пока мы будем беседовать.
Охотник не заставил себя долго упрашивать и, вооружившись ножом, с поразительною быстротою проглотил добрую часть мяса, запив его водкой. Напротив того, индеец удовольствовался своей провизией, которую Суванэ вынула по его знаку из узелка и которая состояла из нескольких кусков сушеного бизоньего мяса и черствого маисового хлеба. Вода, принесенная индианкой из колодца, находившегося на дворе, помогла проглотить эту скудную пищу.
Только когда брат кончил есть. Суванэ решилась, в свою очередь, приняться за ужин. Американец, познакомившийся с обычаями индейцев во время своего пребывания в Техасе, с тайным неудовольствием смотрел на эту сцену, так как знал, что нежелание индейца принять предлагаемую ему пищу служило признаком его недоверия к хозяину.
Наконец, почтенный траппер насытился и утолил свою жажду последним сильным глотком. После этого он взглянул на своего краснокожего друга, но, убедившись, что тот вовсе не выказывает желания закурить трубку мира, обратился к янки:
— Ну, чужестранец, — начал он, — теперь вы можете сообщить нам ваше поручение. Где вы оставили нашего друга?
— В столице Франции.
— Клянусь моей душой, это довольно далеко. Что же там делает Золотой Глаз так долго?
— Он спит.
— Как так?
— Он спит, — произнес команч, — тем глубоким сном, от которого люди пробуждаются только в обителях великого Духа.
Смущенный и испуганный траппер взглянул на обоих своих собеседников, потом поглядел по направлению руки индейца, указывавшего на одну из стен, где висели ружье и ягдташ.
— Глаз моего белого отца затемнен огненной водой, — иначе он бы давно уже узнал оружие нашего друга.
В одно мгновение траппер очутился у стены и с первого взгляда убедился в истине слов индейца.
Он сорвал со стены ружье и ягдташ и, показывая их американцу, крикнул громовым голосом:
— Человек, говори правду? Откуда у тебя взялось это, и что ты сделал с нашим другом?
Американец из осторожности подался назад и сказал:
— Потише, сеньор Железная Рука, не подозревайте невинного, но поберегите вашу ненависть для убийц вашего друга. Эти вещи — наследие сеньора Гонзаги, который, к несчастью, как уже угадал ваш товарищ, не находится более в живых.
При этих словах на лице траппера появилось выражение глубокой скорби.
— Двадцать лет, — сказал он, — мы странствовали вместе по пустыням и делили всякую опасность. И вот случилось то, чего я боялся. Проклятое золото погубило его, и мы виновны в этом, так как дали свое согласие на его отъезд. — Произнеся эти слова, он погрузился в задумчивость под влиянием внезапного прилива скорби, но вдруг опомнился и бросил угрожающий взгляд на американца.
— Вы говорили об убийцах Золотого Глаза, чужестранец, — сказал он мрачно, — значит, это не был честный бой, и на нас лежит обязанность отомстить за его смерть, если только это возможно.
— Вполне возможно, — отвечал коварный янки, — вам не нужно для этого переплывать океан, так как злодеи сами отдаются в ваши руки.
— Как так? Говорите яснее, у нас нет ни времени, ни охоты отгадывать загадки.
Янки увидел две пары глаз, с угрозой глядевших на него, и почувствовал, что ему нужно пустить в ход свою ловкость и хитрость, чтобы уничтожить недоверие своих собеседников. С успокоительным жестом взял он у траппера ягдташ, открыл его и вынул окровавленную одежду гамбусино. Порывистое движение траппера показало ему, что тот узнал одежду своего друга. Судя по неподвижности индейца, можно было усомниться, узнал ли он ее тоже, если бы не взгляд, полный ненависти и жажды мести, брошенный им на печальные улики.
— Выслушайте меня, сеньор Железная Рука, и вы также, вождь, — сказал американец, — и вы узнаете все, что мне известно о вашем друге.
Он рассказал, как гамбусино нанял его в провожатые для путешествия в Европу; как он не хотел верить, что король французский умер в изгнании, пока не узнал об этом в Париже, и как он потом, не зная, что делать, сообщил свою тайну одному знатному французскому господину и воину. Во время одного восстания в столице, — продолжал лживый рассказчик, — этот господин велел одному из своих слуг застрелить неосторожного золотоискателя, напавши на него сзади, и похитил у него план, на котором была обозначена дорога к золотой мине. Он, янки, которого умирающий назначил своим наследником и мстителем, сам едва спасся от убийц, но, благодаря своей осторожности, успел незамеченным переплыть вслед за ними через море и выследить их до этого города, где он рассчитывал также встретить обоих друзей покойного, что и случилось действительно, и вместе с ними предпринять дело мести и помешать злодеям найти золотую залежь.
Эта лживая сказка была рассказана с таким лицемерием, выражением печали и негодования, что и люди, более знакомые с хитростями света, чем эти простодушные дети природы, поддались бы обману.
Янки мог быть доволен впечатлением, которое произвел его рассказ, потому что в то время, как траппер мрачно нахмурил лоб и судорожно схватился за рукоятку ножа, индеец без всякого приглашения опустился на стул, от которого до сих пор отказывался, и сказал:
— Косая Крыса, — этим нелестным именем он довольно верно охарактеризовал наружность янки, — сказал Большому Орлу, что убийцы Золотого Глаза здесь; пусть он укажет их или назовет их имена, и нож Большого Орла пронзит их сердца.
Подобный результат переговоров вовсе не согласовывался с намерениями Смита, который покачал головой и сказал трапперу:
— Я думаю, сеньор Железная Рука, что вы, как человек более спокойный и благоразумный, поймете, какими тяжкими для нас последствиями будет сопровождаться безрассудное убийство здесь, в городе. Притом я уже сказал, что зачинщик преступления — знатный господин; поэтому, прежде чем я вам скажу
