– Ее высочество хочет, чтобы мы починили эту вещь, – сказал он, делая ударение на слове «высочество», чтобы чужестранец сразу понял, кто именно заглянул в лавку его господина. – Это музыкальная шкатулка.
Аргивянин взял коробочку и повертел в руках. Кайла заметила, что юноша куда более часовщика уверен в себе.
– А в чем дело?
– Она не работает, – прошипел часовщик. – Когда она открывается, должна играть музыка.
– Вот оно что, – спокойно сказал чужестранец. – Что ж, давайте посмотрим. – Он перевернул шкатулку и нажал двумя пальцами на основание. Раздался резкий щелчок.
Кайла бин-Кроог подскочила, а лицо часовщика побагровело. Принцесса подумала, что ученик сломал ее бесценную реликвию. Но тут она заметила, что юноша всего лишь сдвинул панель в основании коробочки. За ней скрывался металлический лабиринт – винтики, шестеренки и пружинки. Кайла не могла понять, как внутри такой изящной и красивой шкатулки могут прятаться все эти железяки.
– Все просто, – сказал аргивянин. Его быстрые пальцы мягко ощупывали безделушку. – Главная пружина выскочила из гнезда. Мы это мигом исправим. – Он оставил коробочку на стойке и отошел к своему верстаку. Вернувшись с какой-то тонкой металлической палочкой с крючком на конце, он пробормотал: – Думаю, это подойдет. – Снова раздался щелчок, и чужестранец улыбнулся. – Вот и все, – сказал он и задвинул нижнюю панель на место. Шкатулка щелкнула еще раз, и аргивянин протянул коробочку принцессе, коснувшись на миг ее ладони пальцами.
Кайла бин-Кроог взяла коробочку и открыла ее. Ничего не произошло.
Кормилица нахмурилась. Кайла холодно посмотрела на чужестранца и приподняла бровь. Часовщик покраснел.
– Если ты сломал музыкальную шкатулку принцессы…
– Так ее же надо завести, – сказал аргивянин, и Кайла была уверена, что расслышала в его голосе нотку нетерпения. – Разве у вас нет ключа?
– Ключа? – спросила Кайла.
– Дайте сюда, – сказал аргивянин, протягивая руку. Принцесса протянула шкатулку обратно, и теперь сама коснулась пальцами его ладони. Молодой чужестранец отнес музыкальную шкатулку к себе на верстак и начал рыться в ящиках. Наконец он вернулся к стойке.
– Нужен ключ, – сказал он. – Вот нашел тут один, должен подойти.
В руке он держал некрасивый ржавый ключ на толстой ножке. Он вставил его в шкатулку, несколько раз провернул, вытащил и протянул шкатулку принцессе: – Попробуйте еще раз.
Кайла открыла крышечку, и лавку заполнил нежный, изящный звон. На мгновение принцесса забыла обо всем. Казалось, маленькие феи играют на хрустальных колокольчиках и одной мелодии вторит другая.
Она поднесла шкатулку к уху и сказала:
– Я слышу две мелодии.
Аргивянин кивнул:
– Это называется контрапункт. Сначала звучит одна мелодия, затем другая, и они переплетаются. У меня в детстве была похожая шкатулка, хотя, конечно, совсем не такая изящная и искусно сработанная.
Кайла улыбнулась, принимая комплимент. Она закрыла шкатулку, и музыка прекратилась.
– Спасибо, – сказала она.
Аргивянин протянул ей ключ.
– Возьмите. Будете заводить ее.
Часовщик выхватил у него ключ с проворством, которого трудно было ожидать от человека его размеров. Подняв ключ вверх, толстяк, соблюдая этикет, преподнес его принцессе.
– Музыкальная шкатулка для принцессы Кроога с ключом от Руско! – сказал он, передавая его в изящные руки Кайлы.
Принцесса посмотрела на аргивянина.
– Значит, тебя зовут Руско?
Аргивянин расплылся в улыбке.
– Это его зовут Руско. А меня – Урза. Вам, конечно, подобает иметь ключ получше. Закажите копию у ювелира.
– Благодарю тебя, о благородный Урза, – сказала Кайла и широко улыбнулась. Улыбка предназначалась лишь подмастерью. При виде этой улыбки придворные таяли как масло, а бравые молодые офицеры едва не падали без чувств.
Аргивянин и бровью не повел, лишь кивнув в ответ:
– Смотрите не перекрутите пружину. Думаю, из-за этого она и выскочила из гнезда. Просто поворачивайте ключ до тех пор, пока не почувствуете сопротивление. – Урза обращался к кормилице, которая, как он, видимо, полагал, занималась этими вещами.
Кайла снова улыбнулась, но руки не протянула. Она выскользнула из лавки, кормилица побежала за ней. Женщина была мрачнее тучи, словно не понимала, что произошло.
На улице она сказала Кайле:
– Теперь к ювелиру, госпожа?
