Эпилог
Круг разорван
Незнакомец из будущего глядел с балкона вниз на теперь уже немолодого человека из прошлого.
— И давно ты можешь видеть меня? — спросил он.
— Что-то я чувствовал постоянно, все время, пока находился здесь, — признался Кхадгар. — С самого первого дня. А ты — давно ты здесь?
— Почти всю ночь, — отозвался незнакомец в потрепанном красновато-коричневом плаще. — У нас здесь уже светает.
— У нас тоже, — сказал бывший ученик. — Наверное, поэтому мы и можем разговаривать. Ты — видение, но не такое, как те, что являлись мне прежде. Мы можем видеть друг друга и говорить друг с другом. Ты из будущего или из прошлого?
— Из будущего, — ответил незнакомец. — Разве ты не знаешь, кто я?
— Твой облик отличается от того, что я видел в последний раз. Ты помолодел и стал более спокойным, но — да, кажется, знаю, — сказал Кхадгар. Он указал на три холмика разрытой земли, два больших и один маленький. — Я думал, что только что похоронил тебя.
— Так оно и есть, — произнес незнакомец. — По крайней мере, ты похоронил значительную часть того, что было во мне самого худшего.
— А теперь ты вернулся. Или вернешься. Другой, но тот же самый.
Незнакомец кивнул:
— Во многих отношениях я никогда и не был здесь раньше.
— Тем более жаль, — заметил Кхадгар. — И кто же ты теперь — там, в будущем? Маг? Страж? Демон?
— Уверяю тебя, я лучше, чем тот, кем я был, — сказал незнакомец. — Я свободен от проклятия Заргераса благодаря тому, что ты сегодня совершил. Теперь я могу встречаться с повелителем Пылающего Легиона лицом к лицу. Благодарю тебя. Это была необходимая жертва.
— Жертва, — горько повторил Кхадгар. — Скажи тогда мне вот что, призрак из будущего. Правда ли все то, что мы видели? Действительно ли Штормбург падет? Действительно ли Гарона убьет короля Ллана? Должен ли я умереть в этом своем старом теле где-то там, в порожденной пустотой стране?
Существо на балконе долго молчало, и Кхадгар уже начал бояться, что оно попросту исчезнет. Однако, в конце концов незнакомец произнес:
— Пока есть Стражи, есть Орден. И пока есть Орден, существуют роли, которые нужно играть. Решения, принятые тысячелетия назад, направили и твой путь, и мой. Все это — часть более широкого цикла, захватившего нас всех в свой круговорот.
Кхадгар задрал голову вверх. Солнце уже осветило верхнюю половину башни.
— Может быть, тогда не должно быть Стражей, если такова цена.
— Согласен, — произнес незнакомец; в лучах восходящего солнца его фигура стала таять в воздухе. — Но в настоящее время — в твое настоящее время — мы все должны играть свои роли. Мы все должны платить эту цену. Потом, когда нам представится такая возможность, мы сможем начать все заново.
С этими словами незнакомец исчез, заблудший порыв магического ветерка унес последние обрывки его существа обратно в будущее.
Кхадгар покачал седой головой и перевел взгляд на три свежевырытые могилы. Оставшиеся в живых воины Лотара унесли своих мертвых и раненых обратно в Штормбург. Гароны по-прежнему нигде не было, и, хотя Кхадгар собирался еще раз обыскать всю башню, он сомневался, что девушка осталась внутри.
Он возьмет с собой те книги, которые сочтет наиболее ценными, соберет необходимые припасы в дорогу и наложит охранные заклятия на все остальное. После этого он тоже уйдет; чтобы присоединиться к Лотару.
Вскинув на плечо лопату, маг направился к опустевшей башне Карахана, думая о том, вернется ли сюда еще когда-нибудь.
При последних словах незнакомца поднялся легкий ветерок — всего лишь дуновение, взметнувшее листья, но этого было достаточно, чтобы видение исчезло. Фигура бывшего юноши задрожала и рассеялась, подобно туману, а бывший старик смотрел сверху, как она исчезает.
Одинокая слеза прокатилась по щеке Медивха. Столько жертв, столько боли. И все это для того, чтобы осуществился план Стражей. Потом будет еще столько же жертв, чтобы разрушить этот план, освободить мир из его железных тисков. Чтобы принести в мир настоящий покой.
Пора принести еще одну жертву. Ему придется взять всю силу этого места, если он хочет добиться успеха в том, что ему предстоит. Впереди последняя схватка с Пылающим Легионом.
Солнце поднялось еще выше и находилось уже почти на уровне балкона. Время пришло.
Он поднял руку, и над вершиной башни заклубились тучи. Вначале медленно, затем все быстрее, пока верхние этажи башни не оказались внутри стремительного смерча.
Он углубился внутрь себя, выкрикивая слова сожаления и гнева; слова, заключенные внутри него с того самого дня, когда его жизнь окончилась в первый раз. Слова, заявлявшие право на всю эту предыдущую жизнь, к добру или к беде. Слова, которыми он забирал себе всю ее силу и в то же время принимал на себя ответственность за все, что совершил в тот последний раз, когда был облечен плотью.
Поднявшийся над башней смерч взвыл, но башня сопротивлялась его требованию. Он в третий раз закричал во весь голос, чтобы быть услышанным за ревом ветра, который вызвал. Наконец медленно, почти нехотя, башня начала выдавать свои секреты.
Сила, таившаяся внутри камня и раствора, запылала и начала сочиться из них, влекомая силой ветра. Она медленно стекала вниз, к основанию башни, к Медивху. Видения, оторвавшись от материи, в которой были заключены, заструились вверх цепочкой мыльных пузырей. Падение Заргераса, с его сотнями вопящих демонов, обрушилось на мага, а вместе с ним и последняя ссора с Эгвинн, и последний бой Кхадгара под тусклым красным солнцем. Явление Медивха Гул'дану, и мальчишеские схватки трех юных дворян, и Мороуз, разбивающий любимый хрустальный прибор кухарки, — все было вытащено наружу. И вместе с видениями пришла память, а с памятью и чувство ответственности.
Образы и сила текли также и из подземелий, скрывавшихся под Караханом. Из-под земли проникло к нему падение Штормбурга, и смерть Ллана, и мириады демонов, которых он вызывал в середине ночи и выпускал на тех членов Ордена, которые подошли слишком близко к истине. Все это фонтаном стремилось вверх и поглощалось фигурой мага, стоявшего на балконе.
Все осколки, все кусочки истории, известной и неразгаданной, спускались спиралью вниз с вершины башни или поднимались вверх из ее подземелий, втекая в человека, который был Последним Стражем Тирисфала. Боль была огромной, но Медивх морщился и принимал ее, принимал и энергию, и горько- сладкие воспоминания, которые она в равных пропорциях несла с собой.
Последним исчез образ, который он видел только что внизу под балконом, — образ молодого человека с дорожной сумкой у ног и письмом, запечатанным малиновой печатью Кирин Тора, с надеждой в сердце и страхом в душе. Он уже медленно двинулся к выходу, когда этот юноша — последний из всех видений, осколок прошлого, окруженный магической пеленой, — взмыл вверх, обнаружил его и позволил своей энергии устремиться в бывшего мага. Когда последний кусочек Кхадгара исчез внутри него, на глазах Медивха блеснули слезы.
Медивх поднял руки и крепко обхватил свою грудь, удерживая все, что только что получил. Башня Карахана была теперь просто башней — нагромождением камней в диком краю, вдали от нахоженных путей. Сила этого места находилась теперь внутри него. А вместе с ней и надежда на то, чтобы на этот раз не совершить ошибок.
— Итак, начинаем все заново, — промолвил Медивх.
И, обратившись в ворона, он взмыл к небесам.
