продолжим.
Десять минут пронеслись, как мгновение. Он только успел успокоить рвущееся наружу сердце и унять хрипы, как наставник снова появился рядом. Подкрался настолько неслышно, что Олег вздрогнул от неожиданности.
— Вставай, — велел тот.
Олег молча поднялся.
— Что ты делаешь, когда тебя убивают?
— Выживаю и убиваю в ответ.
— Кхм, — улыбнулся дядя Костя. — Это ты у своего Оямы вычитал?
— Нет, это я сам дошел.
Дядя Костя повел корпусом, переминаясь с ноги на ногу.
— Хорошо. Что ты делаешь, когда тебя бьют?
— Бью в ответ.
— Что ты сделаешь, если тебя ударит близкий человек?
— Огорчусь, расстроюсь, подумаю почему так случилось, — замялся Олег. Вопрос показался странным.
Наставник хищно усмехнулся, подошел ближе и с размаху отвесил Олегу пощечину. Щеку обожгло. Нет, не болью, скорее стыдом. Ударило не столько по лицу, сколько по самолюбию. Парень вздрогнул. Ошарашено потер щеку.
— Бей, — велел наставник.
Олег замер.
— Что ты сделаешь, когда тебя ударит самый близкий тебе человек?
— Умру и может быть воскресну.
— Дурак. Ты был с ней? Ты ее любишь?
— Я ее больше чем люблю, — отозвался Олег.
— А она тебя? Если ты ее любишь, а она тебя нет. Если ты будешь умирать от своей любви, по которой ударили, а она будет брезгливо смотреть на твои конвульсии, потому что вместо любви увидит дурно пахнущий труп. Что ты докажешь? Кому ты докажешь?
Олег хмуро посмотрел на наставника. Тот снова сделал едва уловимое движение. Щеку снова ожгло пощечиной. Олег зло посмотрел на наставника.
— Готовься получать оплеухи, — предупредил тот.
Еще одно едва заметное движение и вторую щеку залило огнем.
— Больно? Готовься к этому. Чем больше пускаешь кого-то в сердце, тем больнее получать оплеухи.
Новый рывок Олег видел отчетливо, дернулся перехватить руку наставника, но не вышло. И снова шлепнуло по щеке. Он снова и снова пытался ухватить за руку наставника, но каждый раз получал постыдную пощечину, от которых жгло щеки и грудь от бессилия.
— Знаешь, почему ты никогда не сможешь противиться? — усмехнулся наставник. — Я тебе уже говорил. Ты уязвим. Ты сам себя раскрыл. Если твое благородство не позволяет тебе бить лежачего, это не значит, что когда упадешь, кто-то не пнет тебя ногой.
Рывок. Дядя Костя словно слегка качнулся. Как соломинка на ветру. Рука шла не столь молниеносно, чтобы нельзя было ее схватить. Олег сосредоточился, но снова получил по щеке.
— Если ты не стреляешь в спину, это вовсе не значит, что никто и никогда не выстрелит в спину тебе. Не старайся поймать мою руку, это бесполезно. Удар от человека, которого ты пустил в сердце всегда неожидан, молниеносен и всегда в цель.
Словно в подтверждение слов по щеке снова шлепнули. Совсем легонько, но от того еще чувствительнее. И опять рука ушла не пойманной.
— Если моральные принципы не позволяют бить ниже пояса, не удивляйся, когда получишь в пах, если не станешь закрывать его. Принципы у всех разные.
Рука метнулась вперед. Олег попытался уйти от оплеухи, но и это не вышло. Пощечина достала с другой стороны с другой руки.
— Я же говорю, — повторил наставник. — Всегда больно и всегда неожиданно. И чем ближе тебе человек, чем глубже пустил его в сердце, тем больнее и неожиданнее удар. Знаешь, чем это кончится?
Дядя Костя снова качнулся вперед. На этот раз Олег не стал уходить от удара, или пытаться схватить наставника за руку. Он просто ударил. Резко выбросил вперед кулак. Удар пришелся вскользь. Дядя Костя потер ушибленную скулу, усмехнулся:
— Когда тебя бьет близкий человек, бей в ответ. Наотмашь.
Олег сделал выпад, но не достал, отпрыгнул, снова заработал руками.
— Я не могу бить, — хрипло бросил Олег между ударами. — Не могу бить того, кто в сердце.
— Почему? Потому что бьешь по своему сердцу?
— Нет, потому что бью по близкому человеку. А это нельзя. Это табу.
— Но твой близкий человек, — уворачиваясь, поддержал разговор дядя Костя. — Может не считать тебя близким, что тогда? Не подставляйся. Не пускай в сердце.
Последние слова дернули Олега за душу настолько, что он потерял всякую политкорректность.
— А пошел ты!
Рука парня пронеслась к лицу наставника, но почему-то пролетела мимо. И сам он полетел следом за ударом. Сзади что-то схватило за вторую руку, дернуло, вывернуло. По покрасневшей щеке шкрябнуло твердым и ребристым. Только тогда понял, что стоит прижатый лицом к дереву, с заломленной за спину рукой. А к горлу прижимается рукоять знакомого уже ножа.
— Тогда, — произнес насмешливо голос сзади, — готовься умереть. И не жди, что воскреснешь.
Нож ушел в сторону. Сила, что вдавила в дерево, отпустила. Олег опустил руки, потянулся. Ладонь скользнула по кадыку, словно проверяя цел ли. Наставник был мрачен.
— Это твое право. Это твоя правда, но… Готовься умереть, — повторил он. — Рано или поздно ты пустишь в сердце того, чьего удара оно не выдержит.
Он убрал нож и посмотрел на Олега уже спокойнее, миролюбивее:
— И никогда не пытайся со мной драться. Учись, но не лезь в драку. Иначе я убью. Кстати, я тебе это уже второй раз повторяю. Третьего не будет.
Глава третья
Право на крышу
До леса Олег добегал теперь быстрее дяди Кости, что несся в обход. Два месяца тренировок давали о себе знать. Наставника не ждал, сам подбирал трубу и бежал вдоль кромки леса в сторону окружной дороги. Дядя Костя обычно не спеша нагонял на полдороги к МКАДу, пристраивался рядом.
Труба теперь казалась легче, не заставляла тело скрючиваться, да и плечо особенно не терла, не смотря на то, что бегал с ней теперь не в одну сторону, а туда и обратно. Сегодня после бега, вместо обычных тренировок наставник поманил к себе парня и достал нож.
Олег замер. О том, чтобы его учили обращаться с оружием даже не заикался, хотя видел, что дядя Костя владеет им мастерски.
— Возьми, — наставник протянул нож.
Олег благоговейно принял клинок. Пальцы оттянуло приятной тяжестью. Нож был не просто инструментом для резки хлеба, чувствовалась в нем сила, вес. Весомый аргумент, мелькнуло в голове.
— Знаешь что самое главное?
— Достал оружие, применяй. Не можешь применить, не доставай, — выдал расхожую истину Олег.
— Это не главное, это естественно. А главное — не расслабляться. Оружие дает преимущество, но не
