методика обращения с потенциальными пациентами?»
— Как вы можете судить обо всем, опираясь только на мой рапорт? В конце концов, подобное можно просто выдумать, не говоря о более простом пояснении — и мне оно кажется единственно верным... Все привиделось... Померещилось... Я сам нагнал на себя страху, и поэтому сработал ипдап.
— В этом-то и дело, что индап сработал после того, как ты услышал звук, а не до... Ты, наверное, думаешь, что я специалист в области психиатрии? Пришел сюда, чтобы определить — имеются ли у тебя отклонения и не пора ли списать пилота Джокта на линкор или еще куда... Ошибаешься. Мой отдел как раз занимается разработкой индивидуальных медицинских средств. И кому как не мне решать — что именно делал твой индап? Спасал от сумасшествия или реагировал на объективную опасность извне? Так вот, описанная тобой волна страха, возникни она спонтанно, как ты говоришь, на основании личного вымысла, была бы пресечена индап ом в самом начале. Он не допустил бы паники. Понимаешь? А ну-ка, опиши, пожалуйста, что это был за страх?
— Ну... Галлюцинация... Огромный корабль... Он будто прошел сквозь меня. Вернее, мой истребитель и это видение, мы как бы пересеклись курсами. В этот момент возник звук, и мне показалось...
— Стоп! — Медик предупреждающе выставил ладонь. — О звуках мы поговорим потом, ладно?
Джокт пожал плечами и продолжил.
— Тогда мне вообще нечего сказать. Если бы не звук, было бы не так страшно. Я ведь не раз летал в Приливе или, вернее, перемещался в нем, потому что там невозможно пользоваться ускорением — с какой скоростью вошел, с такой и...
— Не отвлекайся. Только что ты говорил о пересечении курсов — твоего истребителя и какого-то загадочного корабля. Не это ли ощущение столкновения послужило причиной страха?
— Нет, — убеждённо ответил Джокт, — к моменту пересечения курсов видение исчезло. Вот только звук... Знаете, будто по нервам провели чем-то шершавым. Еще я успел подумать, что это низкочастотный сигнал, воздействующий на нервную систему. И только из-за этого, если честно, решил все описать в рапорте. Мало ли что услышит кто-то другой, находясь в Приливе. Еще мне показалось, что если звук продлится чуть дольше или прозвучит чуть громче, то я умру. Извините за такие подробности, — смутился от собственного признания пилот.
— Нет, Джокт! Это ты меня извини, что держу тебя в неведении. Хочешь, я приведу доказательство, что это не было галлюцинацией?
— А... Да! — опешил Джокт.
— Вот прямо сейчас я напишу на бумаге одно слово, а ты получше вспомни, что именно за звук ты слышал, идет? А после сверим. Готов?
Медик быстро чиркнул что-то на квадратном листке для записей и накрыл написанное ладонью.
— Тут и вспоминать особенно нечего. Это было...
Медик щелчком отправил листок скользить по полированному пластику стола, и Джокт с изумлением увидел...
ОМ!
Кожа на затылке съежилась, по спине пробежала знакомая дрожь. Хотя в зале, где происходила беседа, было светло и через полностью распахнутую фрамугу окна проникали звуки (все-таки это был Средиземноморский Мегаполис, куда Джокт был приглашен сразу по прибытии на Землю), — все это куда-то исчезло. И солнечный свет, и стол, и стены, даже поток звуков. А Джокт будто вновь окунулся в клубящуюся муть Прилива, где можно увидеть все, что угодно. И что угодно услышать, как понял он однажды.
— Ом! Ом! Ом! — толчками выдал внутренний голос.
— Я угадал? — вернул его к действительности медик и, заметив бледность на лице пилота, протянул бокал с водой. — Вот сейчас должен был сработать индап. Но он не сработал. Почему?
Джокт выпил воду и машинально ощупал шею. Индап висел на месте. Всякий, кто носит такое приспособление несколько лет, привыкает к нему как к части тела и не замечает его присутствия. Наоборот — без индапа любой пилот чувствовал себя раздетым. То же самое происходит с людьми, постоянно сверяющими время по ручным часам. Стоит забыть часы на ванной полке, например сняв их перед бритьем, и целый день гарантировано чувство, что ты ходишь почти без трусов. Для женщин уместный в данном случае аналог — отсутствие макияжа на лице. Мужчины не всегда замечают это, но любой женщине, опаздывающей на работу или еще по каким делам, покажется, будто она наполовину раздета и выглядит неряшливой. А водить по губам помадой, находясь в постоянно маневрирующем в потоке транспорта скутере или, еще хуже, в авто — то еще удовольствие! Попробуйте заявить женщине, не забывшей нанести макияж, что она «ненакрашена», и вы увидите секундное замешательство, а после — зеркало в ее руках.
Вот так же и с Джоктом.
Индап был на месте. Возникшее только что ощущение — вполне схоже с прочувствованным ранее. Только тогда аптечка сработала, а сейчас...
— Ничего странного! — разъяснил ему медик. — Сейчас тебя посетило простое воспоминание об ощущении, а воспоминания всегда безопасны. Почти... — оговорился он, — Тогда же это было что-то другое. Но не фантазии. Мысли о смерти... Возможно. Они способны посетить любого человека. Существует даже понятие «танатофобия» — боязнь смерти, но это другое. Если бы у тебя имелась подобная фобия, ты ни за что не сел бы больше в истребитель да и, пожалуй, в любой другой корабль. Не полетел бы к Луне, а после — в энергетическом луче, сюда, на Землю... Да что я говорю! Ты же участвовал в другом сражении! Нет, Джокт, это не боязнь смерти. Подавляющему большинству людей, к счастью, не приходит в голову бояться неизбежного... К тому же индап не обманешь. Это достаточно совершенный прибор, и ему мало расшалившегося воображения. Я провел расшифровку твоей аптечки и выяснил, что тогда, именно во время нахождения в Приливе, прибор отработал не стандартный успокоительный коктейль, который действительно используется иногда для устранения излишних, наиболее сильных эмоций, нет! Это был так называемый набор Х-8-2. Блокиратор резонанса нервной системы. К тому же пять молекул вещества — почти ударная доза! Так что кое в чем ты оказался прав. Это был инфразвук. И никто из пилотов твоей группы его не услышал. Никто, кроме тебя. А вот это уже интересно. То, что тактический анализатор никак не отреагировал на внешний источник звука — еще понятно. Все приборы работают в Приливе нестабильно. Что касается пилотов... Эту загадку с твоей помощью будут распутывать работники технического отдела. Меня же интересует совсем другое...
Джокт, не спрашивая разрешения, налил себе еще воды. Но пить не стал, поигрывая бокалом в руке.
— Скажите, откуда вам известно, что я услышал именно это слово... Этот звук? Ведь в рапорте я ничего такого не сообщал.
— Просто замечательно, что ты опустил в рапорте такие подробности, иначе не поверил бы мне сейчас.
— Я... Я вам верю. Только всеми подробностями я поделился с некоторыми другими пилотами...
— Ага. И я сначала разузнал все у них, а теперь использую эти знания, как козырь в рукаве. Неужели те твои друзья, которым ты рассказал о видении в Приливе, не сказали бы, что с ними беседовал кто-то из штаба. И именно по поводу твоего случая? Я не верю.
Джокт тоже не верил в это. Единственными, кому стали известны детали, были только Барон, Гаваец и Спенсер.
Гаваец, если бы кто-то попытался разузнать у него что-то о Джокте, скорее всего отмолчался бы. У него люксотно получалось играть в случае необходимости этакого непрошибаемого тугодума. Хотя на деле все было совсем не так.
Барон... Тут сложнее. Барон мог и рассказать. Но только обязательно предупредил бы Джокта. Хотя черт его знает. Барон постоянно себе на уме, не всегда возможно проследить за ходом его мыслей, но в конечном итоге и в большинстве случаев он оказывается прав. Если бы Барон решил, что так нужно, рассказал бы все, что узнал от Джокта. И медику этому, и даже особисту. Но все равно потом предупредил бы его!
Спенсер тоже мог. Он классный пилот. С жадностью интересуется всем, что связано с Приливами. Сообщил бы точно. Ради науки и для того, чтобы помочь разобраться самому Джокту. Но тоже предупредил бы. Даже если у него взяли подписку о неразглашении. Ведь он — пилот. И этим все сказано. Все самое
