— Чтобы потом засунуть в психушку и признать сумасшедшим?
— Это достоверная информация. К счастью, не все в семье желают мне такой судьбы... Я даже знаю фамилию профессора, который готов дать заключение о моей болезни. И диагноз, что будет фигурировать в заключении. Все знаю. За то время, что я обучался на курсах, семья пыталась различными способами вытащить обратно свои деньги, но только у них ничего не получилось. Остался последний вариант. И если раньше там всем было наплевать на меня, то теперь мертвый я им не нужен. Вернут деньги, потом, глядишь, обратно здоровым сделают. Если буду хорошо себя вести... О Первом Боевом никто не догадывался — что это такое на самом деле, верно? А когда в семье узнали, что я уже участвовал в настоящем боевом рейде, том самом, который пойдем сейчас обмывать, тут они и переполошились. Я больше чем уверен, что в течение двух недель мне не светят никакие вылеты. На Старика надавят — вот увидите! — а через две недели произойдет нечто такое, что даже власти Старика окажется недостаточно, чтобы меня удержать. Смекаете?
— Общая команда? Прорыв? — Джокт почувствовал, как им овладела радостная лихорадка.
Все ждали такой команды. Всем было понятно, что война затянулась, и если не сейчас, когда враг уже обладает новым мощным оружием — способностью создавать Приливы, то уже, вполне вероятно, никогда... В «Австралии» был развернут новый корпус штурмовой пехоты. В резервных ангарах вовсю шло стендовое тестирование новых истребителей, пилоты которых вот-вот должны были прибыть в Крепость.
То, что Бессмертные научились создавать Приливы и выводить свой флот куда угодно, перечеркивало любые имеющиеся доктрины активной обороны. Пока что-то мешало врагу свалиться на головы спящих землян, неожиданно, в обход форпостов Солнечной. Но можно было не сомневаться — это временная отсрочка. На Земле вовсю муссировались слухи, будто Бессмертные уже осуществили проводку Прилива прямо под мантию планеты и теперь прогрызают путь на поверхность, используя специальные аппараты. Поводом для таких домыслов послужили недавние катаклизмы, прокатившиеся по Земле. Когда одновременно ожили несколько вулканов, которые раньше считались крепко спящими, и сразу в нескольких районах произошли землетрясения. Одно из них, чьим очагом было местечко Вранча, едва не уничтожило окраины Трансильванского Мегаполиса.
У страха глаза велики. И кое-кто из жителей Карпатских пригородов якобы даже видел штурмовиков бессмертных, вывалившихся прямо из горного массива. На эту тему киношники успели снять пару зрелищных блокбастеров, принесших невероятные кассовые сборы, но усилившие панику во сто крат.
Многие поспешили иммигрировать из Трансильвана в другие мегаполисы, преимущественно — на острова, со всех сторон окруженных океаном.
Понятно, что никакой почвы под собой такие слухи не имели, но власти Мегаполиса, с целью успокоения граждан, ввели в предгорья Карпат бригаду саперов. Хотели как лучше, а вышло... В общем, теперь на Земле точно были уверены, что Корпоративное правительство темнит. И что там, в предгорьях Карпат, уже идут подземные бои.
Более рассудительные обыватели поправляли, что это не так. Что бои идут в аравийских песках, потому что червям незачем прогрызаться сквозь скалы, когда есть податливые пустыни.
Третьи, до которых, невзирая на карантин, докатились слухи о реальной попытке вторжения на Европу, вторую по численности населения планету Солнечной, теперь утверждали, что черви под землей есть, и в Карпатах, и в Аравии, но ждут сигнала, когда им можно будет выползти на поверхность, не опасаясь орбитального обстрела. Ведь самая главная составляющая — космический флот, все еще действовала. Зачем же им рисковать?
— Пессимист всегда видит туннель, оптимист — свет в конце туннеля, реалист — рельсы. А машинист поезда — просто трех идиотов, стоящих прямо на путях. — Так Барон прокомментировал все слухи, о которых они узнали еще на Лунном причале.
Но сейчас ему было не до шуток.
— К смерти я не готов, хотя и не боюсь ее. Гораздо страшнее оказаться жертвой такой несправедливости и позора, что придумали для меня мои же сородичи. Но вот получить какой-нибудь боевой орден, с привилегиями, это было бы в самый раз. Офицер — орденоносец! Звучит? Фонду Ветеранов станет в тысячу раз легче защищать свои и мои, попутно, интересы в арбитраже. Тот еще будет шум! А огласка в таких делах крайне нежелательна...
— Потому что кто-нибудь из корпоративных правителей заступится за правду? — спросил абсолютно неискушенный во всех этих делах Джокт.
— Нет! Потому что отстегивать придется не треть, а уже половину с этих же процентов, или даже больше, чтобы вернуть хоть что-нибудь! — возвратил его с небес на землю Барон.
— Зачем им столько денег? Даже если твои двадцать с чем-то процентов — это миллионы или даже миллиарды, Правители тоже не на социалке живут, — продолжал любопытствовать Джокт и был вознагражден сполна.
— Извини, конечно, Джокт, но только ты — дубина! Разве я что-то говорил о деньгах? Я говорил — треть от процентов, половина, в общем — доля. Знаешь, что означает оказаться совладельцем того бизнеса, которым занимается моя семья? Ну-ка подсчитай: население всей Солнечной — около двадцати миллиардов, каждый из этих миллиардов съедает в день хотя бы по одному эргеру. Стоимостью от четверти до полутора кредитов, в зависимости от места продажи. Это сколько? А еще есть комплексные наборы «завтрак для всей семьи», обед и ужин... Часть дохода получает транспортная корпорация, часть — мелкие подрядчики. Но это немного. Основная прибыль... Ты считаешь, Джокт? Хочешь хотя бы на день стать совладельцем всего одной сотой доли этой прибыли? Почти полтора миллиарда кредитов! Ты понимаешь, что это такое, Джокт? — Барон почти кричал, и Гавайцу пришлось похлопать его по плечу.
Он понизил голос и теперь шептал — быстро и горячо, будто спеша сообщить все тайны, которые ему известны.
— Каждого, кто хоть как-то попробует встрять в любое занятие какой угодно семьи, просто размажут как масло по бутерброду! Ты, Гаваец, очень дешево отделался! Если бы я оказался нормальным отпрыском семьи и ты сломал бы мне ребро, то на следующий день от твоих островов остались бы одни воспоминания!
— Ну это ты слишком... — протянул Гаваец, не представляя, что это может случиться с его Гавайями.
— Слишком?! Помнишь случайное падение недостроенного линкора «Вэлиэнт»? Что осталось после итого от Тайваня? Вообще, знаешь ли ты, что был такой остров? А ведь он, пожалуй, размерами побольше твоего Оаху будет.
— Там тоже кому-то что-то сломали? — попытался иронизировать Джокт, не веря до конца, что такое может быть на самом деле.
— Никому ничего не сломали. Местный губернатор захотел прибрать к рукам производство каких-то электронных цацек, чтобы урвать кусочек счастья. Были спровоцированы беспорядки на этнической почве, вспомнили даже о религии... Обмануть людей ведь несложно. А когда хотят получить долю, сразу начинают парод баламутить. И религию вспомнят, и все, что угодно... Так было раньше; к сожалению, методы ничуть не изменились. И у того губернатора почти получилось. А потом, в одну чудную лунную ночь, на остров с орбиты спикировала стальная туша — восемьсот пятьдесят тысяч тонн. Якобы автоматика дала сбой. Двигатели уже были смонтированы на корпусе... И энергоприемники оказались заправленными. Форсаж, разгон и...
— Зачем такая жестокость?
— Чтобы другой губернатор, желающий стать хайменом и иметь одну сотую от чего угодно, навсегда забыл бы о своих скромных желаниях.
— Неужели больше никаких вариантов...
— Запасной вариант есть всегда! — Это была любимая присказка Барона, когда ему не верили. — Этот был выбран как самый убедительный.
— А просто убрать губернатора? Неужели хайменам не под силу было тихо кокнуть его, и всего делов?
— Значит, не под силу. Или же его смерть ничего не решала. Нашелся бы другой на смену. А так — раз и навсегда. Не влезай — убьет! Губернаторы все равно больше любого смертного от жизни имеют. Так что, Гаваец, считай, тебе попался чрезвычайно мягкотелый хаймен. Ваши же, Джокт, приключения у Женевского
