пачками сигарет, сделала два бутерброда с «Краковской», которым тут же принялся строить глазки Ганс, – в общем, сделала все, чтобы ближайшие пять часов ей не пришлось отлучаться из комнаты даже на две минуты. Ганс, смирившийся с наказанием – Яна лишила его обожаемой колбасы, – повернулся к хозяйке задом и улегся рядом с книжным шкафом, лишь изредка бросая косые взгляды на вожделенные куски «Краковской».
Яна залила в чашку первую порцию кофе, сделала пару глотков и заглянула к Музе, которая вечером обыкновенно чувствовала себя гораздо лучше, чем утром. Муза попросила пять минут на сборы и, скоро- наскоро облачившись в пестренькое ситцевое платье, встала у Яны за левым плечом.
До половины пятого Янины пальцы порхали над клавиатурой, опускаясь на стол лишь затем, чтобы взять сигарету или поднести к пересохшему от курева Яниному рту чашку с постоянно остывающим кофе.
Тем временем Анна успела побывать у Виктории, которая едва сдержалась, чтобы не рассказать подруге о своих приключениях с Гарри. Сам Гарри после долгих раздумий решил окончательно порвать с Викторией и попросить ее оставить их связь в тайне. Влюбленный в Анну Роберт все-таки решился поговорить с Аней начистоту, но тут произошло нечто непредсказуемое: Анна, совершенно случайно обследуя заброшенную фамильную часовню, наткнулась на дневник своей прабабки, который, естественно, прихватила с собой и начала читать в свободное от разбирательств с ухажерами и подругой время.
Но, увы, на первых же строчках дневника Яну сморил сон, и Муза тихо удалилась, оставив Яну дремать на коврике для мыши.
Глава 7
После незадавшегося романтического вечера – Катерина, прождавшая свою вторую половину до часу ночи с шампанским и свечами, просто-напросто заснула – Ольга встретила утро в отвратительнейшем настроении. Но даже так нелепо встреченная годовщина меркла в сравнении с тем, что устроил Стасик Половцев, чье непомерное желание бросить курить вызывало у Ольги встречное желание убить бывшего, чтобы он наконец получил ту благословенную жизнь без вредных привычек, к которой они с Анечкой стремились, как только что вылупившиеся черепашки к бескрайнему морю.
В коридор Ольга выплелась в халате, надеясь, что сразу попадет в ванную. Но поскольку ванная была занята Мишкой – и Анечка и Стасик молча толклись на кухне, вываривая в казане очередное дьявольски полезное зелье из натуральных овощей и низкокалорийной сметаны, – Ольга решила использовать свое ожидание с толком и покурить на балконе, над которым наконец-то воссияло долгожданное солнце.
Смачно затянувшись первой утренней сигаретой, Ольга только прикрыла глаза в предвкушении очередной затяжки, как тут же услышала шаркающие шаги и до отвращения знакомый голос:
– Ольга Андреевна, я же просил вас, не курите, мать вы моя…
– Капитолийская волчица твоя мать, – не раскрывая глаз, ответила Ольга, чувствуя, как серенькая аура потихоньку покрывается черными пятнами. – А я не дома курю, а на балконе.
– Так тянет же, Ольга Андреевна. Ты тут куришь, а мы с Анечкой задыхаемся. Может, ты в подъезд пойдешь?
Ольга поперхнулась дымом, закашлялась и, открыв глаза, увидела невиннейшее лицо Стасика, который делал вид, что совершенно не хочет доставлять ей беспокойство. Аура была безнадежно испорчена, и Ольга с одержимостью женщины, сорвавшейся с диеты, понеслась вразнос.
– Ну и гад же ты, Половцев… – зашипела она на бывшего. – Ну и козлина же ты… Я ж тут сижу в халате, заразы ты кусок, не видишь, что ли? Или ты меня в этом халате на лестницу выгонишь, орторектик хренов?
– Чего? – выпучился Стасик. – Орто… кто?
– Да не важно кто. Что ты все цепляешься? Что тебе все неймется? Все трясешься за свое здоровье, ипохондрика кусок… Да ты со своими бзиками раньше нас всех в могилу отправишься. И Анечку свою с собой прихватишь…
– Стасюшенька… – донесся из кухни испуганный голос.
– Знаешь что, Ольга Андреевна! – возмущенно завопил Стасик. – Я тебе вот что скажу: плевал я на твой халатик, иди-ка ты в подъезд!
– Это я тебе скажу, Половцев. Скажу, потому что знаю, чего ты так бесишься. Потому что тебе завидно. Вот я и выпить могу, и покурить. И все у меня хорошо. А ты дохлый, как червяк, хоть и носишься со своим здоровьем. Потому что человек ты такой, Стасик, – чахленький и дохлый, как имечко дурацкое твое.
– Ну это уже… Ну ты вообще, Ольга Андреевна!
– Стасичек! – отчаянно вскрикнули в кухне.
– Ну что опять?! – раздраженно буркнула дверь, открывшаяся в ванной. – Что вы снова не поделили?
– Тебя не спрашивают, оболтус! – грозно рявкнул на дверь Стасик.
– Ты его еще жизни поучи, – хмыкнула Ольга, делая очередную затяжку и с улыбкой выпуская белесую струйку прямо Стасику в лицо.
– Да что ж это ты делаешь, мать моя?!
– А ты думал, я все брошу и в подъезд побегу халатиком сверкать?!
– Да кому он там нужен, твой халатик, чума ты двадцать первого века!
– Стасюнчик!
– Да замолчите вы уже, достали! Что за предки? Сами как дети, еще от меня хотят чего-то!
– А ты бы помолчал, неуч! Вуз сначала закончи, а потом голос повышай!
– Кто бы говорил, Половцев! Как твои «сосиськи» вспомню, так смех берет!
– Ты, что ли, умнее? Живешь с бабой, даже мужика нормального не смогла найти – все от нее бегают!
– Стасюшенька!!!
– Все, хватит с меня. Пошли вы знаете куда со своим зоопарком?!
– Куда это?!
– В… на… Да сами знаете!
– Твое, Ольга Андреевна, воспитание…
– Нет, твоя, Половцев, дурная кровь… С меня тоже хватит – все, собираю бумажки и подаю на размен.
– Нет уж, мать моя, это я подаю…
– Стасичек…
Рассорившись со всеми на свете, в том числе и с сыном, которому досталось за хамское поведение, возможно, больше, чем следовало бы, Ольга два часа размышляла о возможных вариантах размена и в конечном итоге позвонила Диме, у которого между делом поинтересовалась насчет ключей от злосчастного домика, который сняла Яна.
– Ключей всего четыре, – растолковывал Дима непонятливой клиентке. – Один ключ от ворот, то есть от калитки. Второй – от террасы, то есть от дома. Два ключа я отдал Яне Евгеньевне, а другие два – у хозяйки дома. Но даже если бы она очень хотела приехать, все равно бы не смогла. Она в больнице, честно вам говорю. Я ей туда договор отвозил. А врать мне, как вы, надеюсь, понимаете, смысла нет.
– Да верю я, верю… Просто у нашей Яны Евгеньевны чудеса какие-то в доме происходят. Хотя она у нас личность творческая, а они… ну сами, наверное, знаете, какие бывают…
– Не знаю, – честно признался Дима. – Что до вашей трешки, я подумаю, как тут быть. Только на многое не рассчитывайте. Квартиры хоть и в цене, а рынок стоит. Так что быстро продать не удастся, а цены каждый день вверх ползут, как грибы после дождя. Одно, правда, я вам даже сейчас могу сказать – три однушки за трешку вам не светят. А если с доплатой – слишком дорогое удовольствие. Я, конечно, посчитаю, но вы подумайте хорошенько, Ольга Андреевна…
– Я подумаю, – устало вздохнула Ольга и попрощалась с риелтором так быстро, что он даже не успел вставить свой вопрос насчет свободного вечера.
Размен уплыл с горизонта также внезапно, как замаячил на нем. Но Ольга не унывала. Раз она не