Ольга обещала быть к четырем, и за это время Яна должна была привести дом в порядок. Для начала пришлось пройтись по дому в поисках пепельниц, которые Яна оставляла в каждой комнате, используемой в качестве рабочего кабинета. Затем пришлось заняться чашками, которые, подобно пепельницам, были расставлены везде, где Яну посещала благосклонная Муза, в последнее время редко уклонявшаяся от своих прямых обязанностей. После чего пришлось вымыть три сковородки, которые Яна довела до состояния полубезнадежной испорченности своими экспериментами с яичницей. Засим следовали перепачканные тарелки, вилки, ложки и ножи…
Ганс метался по комнатам вместе с хозяйкой, беззаботно и радостно виляя хвостом в предчувствии гостей, на этот раз долгожданных.
– Твою хозяйку пора заносить в Книгу рекордов Гиннесса – она побьет все рекорды по лентяйству, – жаловалась псу Яна, согнувшаяся над раковиной в форме вопросительного знака. – Ну почему нельзя было вымыть все это сразу после еды?
Ганс недоуменно покосился на хозяйку: и чего она ругается, если знает, что все равно всегда и везде будет делать именно так? Вначале накопит гору посуды, а потом, когда не останется ни одной чистой тарелки, будет перемывать эту груду и ворчать на саму себя…
А Яна мыла тарелки и пыталась понять, почему Лис вот уже целых два дня не вылезает из своего кабинета – из этой своей норы? Может быть, она его чем-то обидела? Или он просто захотел побыть в одиночестве? Последнее выглядело странно, ведь Лис так часто на него жаловался…
Яна чувствовала, что ей уже недостает общения с ним. По вечерам ее так и подмывало заглянуть в кабинет, позвать его, пожелать ему спокойной ночи. Но рядом был Мишка, который мог услышать ее и подумать, что эта практически разведенная женщина попросту съехала с катушек от одиночества и неприкаянности. К тому же навязываться Яна не любила и не умела. Когда оказывалось, что ее не слишком хотели видеть, она чувствовала себя уборщицей, перепутавшей свой график и завалившейся со шваброй и тряпкой прямо в банкетный зал, полный гостей.
К половине третьего Яна вытерла мокрые руки и, подивившись своим ужасным обломанным ногтям, попыталась вспомнить, где лежит пилка. Пилка так и не нашлась, из чего Яна сделала нехитрый вывод: ее просто никогда не было. Плюнув на ногти – можно подумать, Ольга ни разу не видела этих огрызков! – Яна решила пустить оставшиеся полтора часа в дело и устроилась с ноутбуком на террасе. Но Муза, которая на дух не выносила уборок и мытья посуды, отчалила, помахав Яне на прощание рукавом ситцевого платья.
Леша Пентюхов в течение полутора часов пытался доказать представителям «Малоежки», что образ, выбранный для компании им и Чавкиным, полностью соответствует «малоежковской» продукции. Но вместо внятных объяснений он то и дело ляпал какие-то глупости, причем глупости совершенно несмешные. Ничего путного не мог сказать и его товарищ по несчастью Вася Чавкин. И только Ксюха Шмойлова, сделавшая все возможное, чтобы Разоряев наконец уволил эту сладкую парочку или хотя бы одного Пентюхова, отпускала ехидные замечания по поводу рекламного ролика, в котором худенькая девица модельной внешности отчеканивала перед полной кассиршей, глядящей на нее с завистью, пентюховскую речовку: «Малоежка» каждый день – будешь как супермодель».
– Че-ертова шарманка… – прошептала Яна, когда с улицы раздался звук подъезжающей машины. – Ну вот и поработала…
Пришлось в срочном порядке тушить сигарету, выкидывать снова наполнившуюся пепельницу и натягивать на лицо улыбку, которая лучше всяких слов скажет гостям, что весь день Яна провела в радостном предвкушении их визита.
Однако улыбка быстро сползла с Яниного лица, когда за Ольгиной спиной выросли двое мужчин.
Ольгу Половцеву всегда отличало от Яны одно завидное качество: сказано (задумано) – сделано. За любой безумный план Ольга бралась с такой решимостью, что даже самый язвительный скептик, увидев такую хватку, поверил бы в то, что Ольга своего добьется. Однако – у всех есть свои недостатки – решимость Ольги, как правило, таяла, когда речь шла о том, чтобы сделать что-то для себя. Это она, так же как и Яна, частенько откладывала на завтра, которое «вечера мудренее»…
Поначалу в операцию «Сова в дупле» Ольга включила Яну, без которой, впрочем, сложно было бы обойтись, красавца художника Блисмана и Жоржика Еленкова, потенциального семьянина. На Боровского, который, по мнению Ольги, был весьма выделяющейся кандидатурой за счет своего материального благосостояния, она особенно не рассчитывала – слишком уж высоковаты запросы у этих обеспеченных мужчин.
И все же, когда выяснилось, что Жоржик Еленков за те полгода, что Ольга не поддерживала с ним связь, умудрился превратиться из потенциального семьянина в самого что ни на есть настоящего главу семьи, проект пришлось подвергнуть доработке. Тогда-то Ольга Половцева набралась храбрости и позвонила Боровскому, который – о, чудо! – умудрился не закоснеть в своем мирке, устланном денежными купюрами, и даже с радостью согласился поехать в съемный домик у черта на рогах.
В общем, Яне есть из кого выбирать, думала Ольга, мысленно потирая руки. Вот только изменившееся лицо Яны вполне недвусмысленно говорило о том, что никаких мужчин она в гости не ждала.
На пороге вышла неловкая заминка, которую Ольга, пустив в ход все очарование, на какое была способна, поспешила загладить:
– Ясь, не пугайся. Это не призраки, не грабители, а всего лишь двое моих старых знакомых. Евгений Блисман. – Ольга кивнула в сторону левого плеча, за которым стоял весьма привлекательный молодой человек, несмотря на темные волосы и брови сразу же напомнивший Яне сахарного ангелочка.
– Зовите меня Юджин, – небрежно улыбнулся Сахарный Ангелочек.
– И Виктор Владимирович Боровский… – снова кивнула Ольга, на этот раз в правую сторону.
– Для вас – просто Виктор, – сухо сообщил Боровский.
– Да… Очень приятно… Яна… – пробормотала Яна, путаясь в собственной неловкости, как невеста – в чересчур длинной фате. – Я не знала, что Ольга… – Ольга сделала такое выразительное лицо, что Яна поспешила увенчать свою скомканную речь: – Проходите, пожалуйста.
Боровский, которого Яна быстренько расписала про себя как третьестепенного персонажа, обманутого мужа какой-нибудь подружки главной героини, пыхтя от одышки, затащил на террасу несколько внушительных пакетов с продуктами, купленными предусмотрительными гостями еще в Москве.
– Вообще-то у нас тут рынок и даже супермаркет есть, – сообщила Яна Ольге, но подруга тут же отмахнулась:
– В супермаркете такого вина не купишь…
– Ольга Андреевна абсолютно права, – поддержал Ольгу Боровский. – Вы никогда не найдете хорошего вина в супермаркете. Это как осетра в Оке ловить.
«Да вы у нас – шутник, как я погляжу», – раздраженно подумала Яна и, пожав плечами, бросила:
– Не разбираюсь в вине. Я его вообще не пью. Предпочитаю что-нибудь покрепче.
– Виски? – улыбнулся Боровский, оторвавшись от пакетов.
– Водку, – улыбнулась в ответ Яна.
На лице бизнесмена проступило явное разочарование, что не могло не позабавить Яну. Ей сразу не понравился его чопорный вид, костюм, зачем-то надетый для загородной поездки, и эти рассуждения о вине, в котором он наверняка не разбирается и покупает втридорога лишь для того, чтобы соответствовать «статусу».
– А я в день знакомства предпочитаю пить шампанское… – напомнил о себе Юджин, не намеренный делить внимание с Боровским. – Оно будит чувственность, наполняет позитивными эмоциями…
«Чего мне здесь недоставало, так это чувственности и позитива…» – вздохнула про себя Яна и ничего не ответила Сахарному Ангелочку, который в этот момент был занят разглядыванием своих красивых наманикюренных ручек. Руки художника Яна представляла себя по-другому. Впрочем, наверное, художник с пятнами краски на манжетах – это миф сродни тому, что все люди творческих профессий – обязательно безумцы или алкоголики. Или и то и другое в одном флаконе.
Яна тут же вспомнила о Лисе. А ведь и у него есть привычка разглагольствовать о хорошем виски, отыскивать свое отражение во всех зеркалах и переживать по поводу того, как он выглядит. И тем не менее она охотно прощает ему эти недостатки… Впрочем, в Лисе, в отличие от Ольгиных приятелей, было что-то настоящее. А эти двое больше напоминали Яне дурацких персонажей из ее романов: дамского угодника и
