глазом. Очевидно, он ошибочно считал, что я являюсь человеком, особо приближенным к его непримиримому врагу, а потому относился ко мне с большим подозрением. По этой причине он делал все для того, чтобы не задействовать меня в работе Отдела. Думаю, он, конечно, побаивался, что мы все одновременно можем побросать на стол свои удостоверения и написать заявления об уходе, но и одновременно желал этого. Если бы так произошло, Толмачев получил бы по шапке, но зато потом заново укомплектовал бы ОМР людьми, которые смотрели бы ему в рот и делали все, что он прикажет.
Я вышла в коридор с трубкой у уха, а оттуда передислоцировалась в кухню.
– А в чем, собственно, дело? – поинтересовалась я, убедившись, что Олег ничего не услышит.
– Артем Иванович нашел медсестру.
– Ольгу Малинину? Где?
– В Москве. Оказывается, она туда переехала, примерно месяц тому назад.
– Как интересно – именно тогда, когда…
– Вот именно – когда убили Геннадия Рубина! Ситуация по меньшей мере странная, не находите? Убивают врача клиники, где работает Ольга, она становится главным свидетелем обвинения – и тут же таинственным образом исчезает. Ее показания подшиты к делу, а сама девушка неожиданно срывается с места!
– Но как можно исчезнуть с такой легкостью и за столь короткий срок? – с недоумением спросила я. – У любого же человека есть знакомые, друзья, квартира…
– Квартиры-то у нее как раз и не было, – ответил Лицкявичус. – Жила у тетки, и та утверждает, что племянница снялась с якоря как-то в одночасье, ничего практически не объяснив.
– Может, кто-то запугал Ольгу?
– Возможно, но тетка говорит, что ничего такого не заметила. Напротив, девушка, казалось, выглядела довольной.
– Вот здорово: убит ее коллега и, судя по всему, ее приятельница, Донская, с которой Ольга поддерживала доверительные отношения, а она довольна?!
– В любом случае, сидя в Питере, мы ничего не выясним. Так как насчет ваших планов?
– Вы хотите, чтобы я съездила в Москву?
– Если вы не против.
Обычно Лицкявичус ведет себя более настойчиво. Может, он понимает, что я, как и Леонид, занимаюсь этим делом исключительно из любви к искусству? Если только Толмачев прознает о наших эскападах, то и заявления не понадобится – вылетим мы из ОМР под громкие и продолжительные аплодисменты нового начальника!
– Ни за что не поеду в плацкарте! – предупредила я.
– «Александр Невский» вас устроит?
– Кто-кто?
– Билет вам Вика подвезет, минут через пятнадцать. Да, кстати, лучше начинайте-ка собирать сумку: если повезет, Вика вас и до вокзала подбросит.
– То есть… что, сегодня надо ехать, что ли?!
– А как же? Куй железо, пока горячо: завтра может быть уже поздно.
И он, следуя своему обыкновению, бросил трубку. Да, рановато я решила, что операция и болезнь сделали Лицкявичуса мягче и человечнее! Он заранее все спланировал, и этот звонок являлся всего лишь предупреждением – не слишком-то упреждающим. Он знал, что я не скажу «нет»: во-первых, потому что пожалею его, а во-вторых, потому что уже заинтересовалась этим делом. За то время, что ОМР руководит Толмачев, я застоялась, как лошадь в конюшне, которую давно не выводили из стойла. Моему организму жизненно необходим адреналин – я обнаружила эту зависимость не так давно, с тех пор, как стала работать в Отделе…. И как же мне все это объяснить Шилову, причем быстро и доходчиво, потому что, судя по словам Лицкявичуса, Вика скоро будет здесь?!
В жизни не видела таких поездов и уж точно не забуду «Александра Невского», даже если на старости лет меня хватит Альцгеймер! Если его внешний вид просто вызывал чувство глубокого удовлетворения из-за того, что в моем родном городе есть такое чудо науки и техники, то интерьер прямо-таки напрочь выбивал дух, стоило лишь подняться в вагон и гордо предъявить билет сияющей проводнице. В самом деле, здесь, похоже, рады каждому пассажиру – вот он, «коммунизм в действии»! Правда, цены-то отнюдь не коммунистические: на билете стояло число «5300 р.», и я ужаснулась, подумав, что Лицкявичус, скорее всего, заплатил за мою поездку из собственного кармана. Конечно, бывший босс вполне может это себе позволить, но не хочется думать, что он считает меня такой уж капризной! С другой стороны, вряд ли еще когда-нибудь мне посчастливится прокатиться в таком шикарном поезде, а потому я решила загнать свою вопящую совесть поглубже под свитер и, улыбнувшись в ответ проводнице, вошла в тамбур. Красные ковровые дорожки – не те, протертые до дыр, что обычно лежат в тамбурах всех наших поездов, а новенькие, с золотой вышивкой по краю – встречали каждого пассажира, независимо от заслуг перед Отечеством. Наверное, я была здесь самой бедной пассажиркой, и в этом мне очень скоро предстояло убедиться. В брошюре значилось, что мой вагон – один из двух VIP-класса, включенных в поезд, а имелись еще просто СВ и купейные вагоны. «Александр Невский», по моему мнению, даже при поверхностном взгляде скорее походил на пятизвездочный отель, чем на транспортное средство. Войдя в двухместное купе, своей площадью в два раза превышавшее площадь двух обычных, я замерла в восхищении, хотя мой рот уже устал от напряжения, каждый раз распахиваясь, подобно зеву пещеры Али- бабы при виде очередного «достижения народного хозяйства». Интерьеры купе, как и тамбура, были выдержаны в темно-красном и белом цветах, полки, которые язык не поворачивался так называть, представляли собою раскладные диваны вполне королевских размеров. Еще я обнаружила собственную душевую кабину и биотуалет – невиданная роскошь для среднестатистического командированного! Зато теперь я точно знаю, на что идут наши налоги – на то, чтобы раз в жизни люди, подобные мне, могли себе позволить прокатиться в таком вот вагоне, а потом, на смертном одре, припомнить этот чудесный опыт и умереть счастливыми. Найдя в туалете еще и два индивидуальных санитарно-гигиенических набора, я едва не завизжала от восторга: жизнь, бесспорно, удалась!
Поезд тронулся точно по расписанию, и я расслабилась, сообразив, что второго пассажира в моем купе не предвидится. Я одна, как какая-нибудь княгиня, проведу здесь время до прибытия в столицу нашей Родины. Разложив на столике и полочках в ванной самое необходимое, я услышала интеллигентный стук в дверь. За ней оказалась все та же улыбающаяся проводница.
– Агния Кирилловна, – обратилась она ко мне по имени-отчеству, чем несказанно меня удивила. Конечно, в списке пассажиров значатся все паспортные данные, но я и не подозревала, что наш российский сервис, о котором сложено немало легенд и анекдотов, может быть таким предупредительным! – Вы желаете кушать в купе или пройдете в вагон-ресторан?
Я уже открыла рот, чтобы попросить ужин прямо в апартаменты, но тут же передумала: грех не воспользоваться возможностью и не оценить еще одну местную достопримечательность!
– В ресторане, пожалуй, – небрежно ответила я, словно ежедневно путешествовала только в «Александре Невском» и никогда и не слыхала о плацкартных вагонах с их длинными проходными коридорами, шумом, запахом перегара с соседних полок и шустрыми карманниками.
– Он рядом с вашим вагоном, – предупредила меня проводница. – Далеко идти не придется!
Она еще немного постояла у двери, возможно, ожидая чаевых – кто знает? – но я не собиралась выходить за рамки своего бюджета.
Вагон-ресторан тоже оказался выше всяких похвал – столики, рассчитанные на четверых, стулья в стиле барокко и красивые шторы на окнах. Окинув быстрым взглядом ужинавших пассажиров, я отметила, что большинство их составляют, скорее всего, бизнесмены высшего звена, их жены и парочка представителей богемы. Я чувствовала себя Золушкой, попавшей на бал в королевский дворец, умом понимая, что мне здесь совсем не место, но в душе ликуя и еле сдерживаясь, чтобы не испустить победный клич ирокезов: смотрите, и все же я здесь!
В ожидании заказа я предавалась изучению брошюры о туристических достопримечательностях нашей столицы, как вдруг совсем рядом со мной прозвучал чей-то приятный голос с сильным акцентом:
– Вы не будете возражать, мадам, если я присяду здесь?
Передо мной стоял мужчина лет пятидесяти пяти в отличном костюме и при галстуке, хотя путешествие
