– Все образцы, какие только соберут зонды, – сразу ко мне в лабораторию, – сказал он и, громко топая, вышел из рубки. Будь здесь дверь, которой можно было бы хлопнуть, – уж он бы ею хлопнул, подумал Ольшес.
– Давай-ка сушу, – сказал он Л свинскому. Тот лишь протянул руку к пульту, чтобы вызватьзонды, висящие над материком, как Ольшес вдруг крикнул:– Стой! Левинский замер.
– А это еще что такое? – потрясенным шепотом произнес инспектор, тыча пальцем в один из экранов.
– Ой… – пискнул Кейт и, максимально увеличив это изображение,, одновременно дал команду зонду опуститься немного ниже.
Командир и Ирвин шагнули поближе, напряженно вглядываясь…
Х
Зонд, повисший над верхушками торчащих из воды гигантских водорослей, направил один из своих объективов прямиком на маленькое темно-зеленое существо, притаившееся между узкими острыми листьями. Существо всеми своими двенадцатью щупальцами обхватило черешок листа и таращило на зонд выпуклые черные глаза, разинув белый клювик.
– Дарейт?.. – неуверенно произнес Ирвин.
– Ну и ну… – пробормотал Рамир. Левинский оглянулся на инспектора. Тот впился взглядом в крохотного осьминога, словно пытаясь прямо отсюда, с орбиты, через экран, на который шло изображение с зонда, передать малютке какую-то мысль.
Но осьминог, само собой, не мог услышать Оль-шеса.
Впрочем, тот и сам прекрасно это знал.
– Ладно, – сказал наконец Даниил Петрович. – Давайте мне шлюп. Я пошел погулять. Что там у нас с атмосферой и прочим?
– Нормально, – ответил Корин. – Можешь отправляться в чем мать родила, вреда не будет.
– А можно я все-таки оденусь? – не удержался Ольшес.
– Как хочешь, – пожал плечами Корин. – Тебе гулять, ты и решай.
– Ну, спасибо, родной… – пробормотал Ольшес, выходя из рубки.
Через пять минут шлюп был готов к спуску. Хеддену очень хотелось отправиться на поверхность вместе с инспектором, но тот и слышать ничего не хотел. Если биологу тоже приспичило погулять, сказал он, так кто ему мешает взять второй шлюп и отправиться по собственному маршруту? А он, инспектор, любит бродить по новым планетам в одиночестве. Чтобы никто не мешал думать о полезном и прекрасном. И все. А некоторым инженерам и техникам он бы порекомендовал не откладывая заняться тем черненьким октаэдром. Ему, инспектору, очень хочется знать,что это за фиговина такая. И чего от нее можно ожидать в будущем.
Натянув гидрокостюм и повесив на шею маску, Ольшес открыл люк и по стволу ближайшей синей водоросли соскользнул к поверхности воды. Объектив зонда указывал в нужную точку, но осьминог уже куда-то сбежал. Зная, что Левинский не спускал глаз со странного существа, Ольшес спросил:
– Кейт, куда он направился?
– Он ниже спустился, – ответил Кейт. – Под листком прячется, его сейчас не видно.
Ольшес приложил руку к стволу водоросли.
– Где?
– На три листа вниз, слева, – уверенно сказал
Левинский.
Даниил Петрович заглянул под листья. Действительно, осьминог сидел там, у основания листа, изо всех сил цепляясь щупальцами за прожилки.
Ольшес осторожно взял его и потянул. Щупальца малыша были, как и положено, снабжены присосками, и инспектору пришлось потянуть чуть сильнее. Он посадил осьминога на ладонь. Тот испуганно съежился и вцепился клювом в мизинец Ольшеса, чувствительно прищемив кожу. Даниил Петрович покачал головой и сказал вслух:
– Интересно… а ведь ты совсем взрослый. Что ж ты такой маленький, а?
Ему показалось, что осьминог прислушивается к его словам. А может быть, ему просто очень хотелось этого…
Инспектор натянул маску и, посадив осьминога на ствол водоросли, прямо перед объективом, опустился в воду, уйдя из поля обзора разведывательного зонда. Да, с сожалением подумал при этом Даниил Петрович, в таком море не поплаваешь. Тут приходилось с трудом пробираться, протискиваться, проползать в сплошных зарослях, при этом еще и отгоняя вьющихся перед глазами, словно мошки, микроскопических рыб и кальмаров.
Ольшес постоянно держал настройку, но пока что ему не удалось уловить даже слабого намека на чью-либо мысль.
Но при этом он постоянно ощущал нечто… он никак не мог понять, что это такое. Словно всю планету пронизывало некое недоброе темное поле, держащее все живое под своим гнетущим воздействием…
И вдруг Ольшес понял.
Это было поле Черного Кристалла, и оно блокировало местную мысль.
Если даже она и существовала где-то, она не могла свободно распространяться в этом поле. А это значило, что нет никакой надежды отыскать хоть оставшихся здесь дарейтов, хоть любое другое мыслящее существо, буде оно найдется на планете, с помощью психической связи. Искать придется глазами и с
