«Люди думают, что ты любовница Джона Бернсайда». Значит, об этом сплетничают на островах? Девушка смутилась. Она говорила с Ребеккой холодно и спокойно, но готова была провалиться сквозь землю. Селия знала, что сама во всем виновата, но от этого ей не становилось легче.
Гости прибывали весь день. С дальнего конца острова приехали Рурк Кузино с женой, с Кауаи – Джордж Уилкокс. Прибыли местные плантаторы, в том числе Хенри Болдуин и Сэм Александер с семьями, и другие. Дети бегали и смеялись, женщины сплетничали. Мужчины обсуждали жизнь на острове и цены на сахар.
В гостиной в честь праздника стояли огромные букеты и корзины цветов, источающих пряный аромат. Стол украшали венецианские кружевные скатерти и салфетки, а также два огромных канделябра с зажженными свечами.
Селия чувствовала себя напряженно и без всякого удовольствия ела свой ростбиф. По левую сторону от нее во главе стола сидел Джон, весьма импозантный в вечернем костюме. Его загорелое лицо выделялось на фоне ослепительно белой рубашки. Он то и дело бросал взгляды на Селию, которая так и не дала ему ответа. Что ему сказать? Ей не хотелось покидать Маунтен Вью, но она не могла выйти замуж за Джона.
Женщины, увешанные драгоценностями, смеялись, щебетали и кокетничали с плантаторами. Селия пыталась принять участие в разговоре, иногда вставляя одно-два слова. Неужели Ребекка права? Неужели все эти люди считают ее любовницей Джона? Ей было не по себе. Кончится ли когда-нибудь этот бесконечный обед?
Наконец подали десерт, и мужчины удалились в библиотеку, где Джон предложил им бренди и отборные кубинские сигары. Селия и другие дамы отправились в спальню Гаттерас. Казалось ли это Селии или они и в самом деле, едва взглянув на нее, тут же отводили глаза?
– Полагаю, вы очень заняты с вашей школой? – спросила Селию Мелани Кузино, двадцатилетняя хорошенькая толстушка с веснушчатым лицом.
– Да, у меня много дел в школе, а кроме того, я учу читать семерых взрослых, – ответила Селия, чувствуя облегчение оттого, что можно с кем-то поговорить. Она рассказала Мелани о школе, о запланированных путешествиях с учениками.
– Правда, что вы собираетесь замуж за Джона Бернсайда? – полюбопытствовала одна из дам. – Значит, вы скоро станете здесь хозяйкой?
– Я… – начала Селия.
– О, надеюсь, что так! Мне бы хотелось, чтобы вы жили рядом и навещали нас. Здесь так одиноко! Хана – это только океан, «таро», банановые деревья и смертельно надоевшие туземцы.
– Да?
– Говорят, Джон скоро сделает официальное объявление о свадьбе, Селия, но вам не следует беспокоиться, – заметила Мелани. – Я сделаю вид, что ничего об этом не знаю. Уверена, как только вы выйдете замуж, все сплетни прекратятся.
Значит, они действительно сплетничают! Да, Ребекка права, и сама Селия верно истолковала поведение этих дам. Селия ответила что-то невнятное, не зная, как вынесет оставшиеся восемь дней праздника.
На следующий день Селия ускользнула от невыносимых плантаторш в школу и начала проверять тетради. Горячий пассат нес пыль, запах цветов и бродящего сахара.
– Селия!
В дверь постучали, и в класс вошла Тина с откинутыми за спину рыжими волосами:
– Селия, я тебя искала. Тебе не нравится праздник?
– Конечно, нравится.
– Они слишком много говорят, правда? Но когда мы начнем играть в серсо и крокет, будет очень весело. И в хула-хуп! Леинани собирается танцевать, и многие другие тоже. Они уже несколько дней репетируют, я знаю, сама видела.
Тина ходила по комнате, простодушно болтая.
– Ты и вправду собираешься замуж за моего папу? – неожиданно спросила девочка. – Я слышала, как это обсуждали гостьи. Они говорили, что, если ты не выйдешь за него, тебе придется уехать, вернуться на материк, в Бостон.
У Селии перехватило дыхание. Как объяснить восьмилетней девочке, что она солгала ее отцу, пообещав выйти за него замуж?
– Если ты выйдешь за него, то станешь моей мамой, правда?
– У тебя была мама, которая тебя очень любила, – мягко заметила Селия.
– Да, но я хочу, чтобы ты жила здесь, на острове, и всегда была, моей учительницей. И не хочу, чтобы ты уезжала, не хочу, не хочу!
– Тина… Любимая моя! – Тронутая словами девочки, Селия притянула ее к себе.
Тина прильнула к ней, и Селия ощутила запах ребенка, мыла и солнца:
– Обещай мне, Селия! Обещай, что не уедешь!
– Тина, пока я ничего не могу обещать. Я обещала твоему папе выйти за него замуж, но мне нужно время, чтобы подумать. Замужество – серьезное решение.
– Я просто не хочу, чтобы ты уезжала. Обещай, что не уедешь!
Позже, надевая к обеду белое кружевное платье и укрепляя в волосах алый цветок гибискуса, Селия думала о Тине. Девочка ее любила, и она любила девочку, поэтому с болью думала о том, что если покинет Мауи, то никогда больше не увидит Тину.
Что будет с Тиной после ее отъезда? Она вновь превратится в дикарку, в босоногого лохматого сорванца, не умеющего ни читать, ни писать, заброшенного отцом и братом?
От ее ответа Джону зависело многое, о чем прежде она и не думала.
– Селия, это любовная песня, где певец признается любимой в своей страсти.
Джон склонился к девушке, когда зазвучала музыка туземцев: нежные звуки флейт, ритм барабанов «хула» и трещоток. В воздухе пахло цветами, кокосовым маслом и дымом от горящих фонарей «кукуй»…
– Те два цветка – из твоего сада… Вплети их в гирлянду, символ нашей любви… – Джон переводил, впившись глазами в Селию. – Когда-то давно для меня танцевали этот танец «хула». Я уже забыл некоторые слова, но он один из моих любимых.
Праздник урожая длился больше недели. Гостей кормили изысканными обедами и несколько раз возили к берегу океана. Сейчас, сидя рядом с Джоном, Селия, как и другие, слушала музыку туземцев.
Сегодня для них танцевали восемнадцать юношей и девушек. Их тела, смазанные кокосовым маслом, блестели, и Селия с удовольствием смотрела на их танцы. Как жизнерадостны и беззаботны жители Гавайев, несмотря на болезни, косившие их, несмотря на навязанную им религию и другие «достижения» цивилизации!
Бо сидел с альбомом, пытаясь запечатлеть движения танцоров. «Особенно красивы девушки, – подумала Селия, – в длинных развевающихся юбках». Их волосы блестели в свете фонарей.
Вдруг загрохотали барабаны, ритм танца изменился, и из моря цветов появилась новая танцовщица.
Пораженная Селия затаила дыхание. Кинау! На ней было короткое «пау», шею украшал венок из белых цветов. Длинные черные волосы, как шелк, струились по ее плечам. Девушка с горящими глазами и гибким телом была великолепна.
Селия услышала одобрительный шепот гостей. Сидящая рядом с ней завороженная Ребекка приоткрыла рот. У Селии перехватило дыхание. Танцевала ли когда-нибудь Кинау с таким чувством для Романа? Увлекал ли он ее за собой в темноту, как это делали сейчас некоторые танцоры со своими партнершами, стараясь утянуть их вниз, на траву, чтобы заняться любовью?
Она понимала, что любовь, физическое соприкосновение тел – тоже часть танца «хула»…
– Ну, что вы о ней думаете? Правда, она великолепна? – спросил Джон.
– Да, она… очень талантливая исполнительница.
– Я надеялся, вам понравится ее танец. Кинау – наша лучшая танцовщица, и я специально пригласил ее. – Голос Джона стал более глухим, словно под воздействием ритмических, чувственных звуков. –
