сэкономлю на марке.
– Да, я от нее.
– Тогда подождите, я поищу. По-моему, я сунула его в корзинку с вязанием.
Ли Хуа снова пришлось ждать. Женщина вернулась с конвертом, таким грязным и засаленным, что противно было взять в руку.
– Вот.
Ли Хуа взяла письмо, выдавила из себя улыбку и поблагодарила. Губы женщины в ответ тоже расползлись в подобие улыбки.
– Не стоит. Этот господин остался мне должен пять долларов. Обещал выслать, как только появятся деньги. Ха! Вряд ли это случится когда-нибудь. Он красавчик и больше ничего, ваша госпожа рано или поздно убедится в этом.
В глазах женщины Ли Хуа заметила любопытство. Ну конечно, письмо не заклеено, и она наверняка прочла его. Ли Хуа нахмурилась и, не простившись, направилась к ближайшей трамвайной остановке.
Рука, в которой Корри держала письмо, безжизненно повисла. В горле образовался теплый сладковатый комок, предвещающий приступ тошноты. Корри постаралась проглотить его.
Эвери отправился на Юкон.
Он стал золотоискателем, или старателем, как их еще называли, и не собирался возвращаться до тех пор, пока не разбогатеет. В письме он пишет, что вернется и осыплет ее дождем золотых самородков.
Золотые самородки!
Корри закуталась в одеяло. Она не могла в это поверить. Неужели Эвери думает, что она может променять его на полный подол самородков? Что богатство важнее, чем…
Перед глазами плясал его ровный, аккуратный почерк. «Любимая моя Корри, я чувствую себя мерзавцем, оставляя тебя больной, без сознания. Но я говорил с твоей тетей, она считает, что ты непременно скоро поправишься. Мне представился случай достать билет на «Аляска Куин». Я попросил свою квартирную хозяйку отправить это письмо и надеюсь, что оно благополучно попало к тебе в руки. Я был потрясен смертью твоего отца и вижу теперь, что наша свадьба может состояться только, если мы откажемся от радужных надежд и…»
Дальше он писал о том, что познакомился с людьми, которые, как и он сам, собираются на Север, чтобы поправить свои денежные дела. Они приехали в Сан-Франциско из Энн Арбора, штат Мичиган. Один из них, Мэйсон Эдвардс, помог ему попасть на корабль.
«Я собираюсь разбогатеть, Корри. Я чувствую, что на этот раз у меня получится». А потом я вернусь к тебе, осыплю Тебя золотым дождем, мы поженимся и будем жить счастливо. Любимая, пойми, я не могу всю жизнь чувствовать себя твоим бедным родственником и не иметь возможности купить тебе все, что ты только пожелаешь…».
Письмо на этом не кончалось, но у Корри не было сил читать дальше. Она вспоминала его губы, такие страстные и умелые, его тело, такое сильное и близкое.
Корри поймала себя на том, что яростно сжимает в руке письмо, которое уже давно превратилось в бумажный комочек. Ровный почерк изменился до неузнаваемости и поплыл перед глазами. Она плакала.
Корри не помнила, как закончился этот день. Она заставила себя поужинать, встать с постели и сделать круг по комнате. С каждым шагом ноги все меньше дрожали, походка становилась тверже. В конце концов, она ведь не может пролежать в постели всю жизнь! Но какой смысл ходить по земле, если рядом нет Эвери? Почему он не взял ее с собой? Ведь могут пройти годы, прежде чем он вернется!
Вечером зашла тетя Сьюзен и сообщила, что на завтра назначено чтение завещания.
– На завтра!
Внезапно животный страх охватил Корри. Она совсем забыла о завещании. Папа обещал изменить его, но смерть помешала ему выполнить обещание.
– Да, дорогая моя. Мистер Бардлей не сделал этого раньше из-за твоей болезни, что было очень тактично с его стороны. Но он не может откладывать до бесконечности, и поскольку ты уже почти поправилась… Что с тобой, ты плачешь?
– Это из-за папы…
Тетя обняла Корри и поцеловала ее в лоб.
– Я знаю, как тебе тяжело, моя девочка. Но поверь, как только завещание будет прочитано, ты почувствуешь облегчение. Мистер Бардлей собирается прийти сюда сам, чтобы не вынуждать тебя выходить из дома. Он очень добр.
– Да, конечно.
На следующий день все собрались слушать завещание в библиотеке – огромной комнате, отделанной темным дубом и пропахшей кожей и сигарным дымом. Корри любила полки, заставленные книгами, журналами и диковинными вещицами, которые папа имел обыкновение привозить из каждого путешествия. Огромное количество книг было собрано здесь вовсе не для красоты, папа прочитал их все. Корри тоже любила читать, поэтому библиотека стала ее любимым местом. А теперь ей было страшно сидеть в удобном кожаном кресле и знать, что папа больше никогда не войдет сюда!
Дональд с утра был на верфях и опаздывал, все его ждали.
– Мисс Корделия, смею заметить, что вы превратились в очаровательную юную леди.
Эмос Бардлей отказывался принимать во внимание последствия ее болезни – бледность и худобу, синяк на виске, оставшийся после удара. Корри слабо улыбнулась. Мистер Бардлей вот уже пятнадцать лет был поверенным отца и каждый раз при встрече обращался к ней с одними и теми же словами.
Наконец Дональд появился. С ним вместе в тишину библиотеки ворвался запах суетливого, шумного города. На нем был элегантный сюртук, который плотно облегал его мускулистое, сильное тело. Бурый шрам на запястье показался Корри еще более уродливым. Мистер Бардлей начал:
– Теперь вы появились, мистер Ирль, и я могу…
Дональд смотрел на Корри, не замечая никого вокруг.
– Я рад, что вы настолько здоровы, что смогли встать.
– Вы очень любезны.
Корри было не по себе от его взгляда. Он смотрел на нее, как на бесценный алмаз, во имя обладания которым готов был красть и убивать. Корри не могла избавиться от этого неприятного ощущения на протяжении всего чтения.
– «Я, Кордел Старр Стюарт, находясь в здравом уме и трезвой памяти и желая сделать распоряжение относительно наследования моего имущества, движимого и недвижимого…»
Корри не слушала. Зачем? Завещание было жестоким, несправедливым, ущемляло ее права. Папа умер прежде, чем успел изменить то, что написал по глупости.
Эмос Бардлей закончил читать. Тетя Сьюзен сидела, выпрямившись в кресле, слегка склонив голову набок, ее глаза блестели. Лицо Дональда было бесстрастным.
– Вот и все. Я позабочусь о том, чтобы деньги слугам были выплачены незамедлительно. Специально для этой цели выделены наличные…
Слуги – Ли Хуа, миссис Парсонс, Беа Эллен и другие – приглашались для ознакомления с размером вознаграждения. Их лица, как заметила Корри, были торжественны и серьезны.
Она поднялась, не в силах больше выносить этой процедуры. Папа умер, а его последняя воля продолжала жить и понуждала Корри к неукоснительному ее выполнению. Она подобрала юбки и выбежала из комнаты, хлопнув дверью.
Корри добежала до лестницы и схватилась за перила, чтобы подняться к себе наверх и запереться ото всех. В это время кто-то поймал ее за руку.
– Корри! Ты куда?
Это был Дональд. Она слышала голоса в библиотеке и с ужасом подумала, что все домашние еще там, в том числе слуги, и никто не придет ей на помощь.
– Пожалуйста, Дональд, я плохо себя чувствую…
Корри говорила правду. Все ее силы ушли на то, чтобы пробежать расстояние от библиотеки до лестницы. К тому же она не завтракала, так что теперь одновременно чувствовала голод и тошноту. Дональд схватил ее и поднял на руки.
– Ты плохо себя чувствуешь? Я же говорил этой твоей тетке, чтобы она получше смотрела за тобой. Ты сейчас упадешь в обморок! Я отнесу тебя наверх.
– В этом нет необходимости.
– Есть. Я не могу допустить, чтобы моя жена валялась где-нибудь на полу, как куль с мукой.
– Но я не твоя жена!
Корри готова была закричать от отчаяния и беспомощности. Долгое лежание в постели сделало ее совсем слабой, она не могла сопротивляться грубой силе этого человека, который легко нес ее вверх по лестнице.
Корри почувствовала головокружение и закрыла глаза. У нее не было сил бороться!
Они оказались в ее комнате. Дональд положил девушку на постель, но не ушел, а сел рядом.
– Мы одни. Ты понимаешь, что я могу в одну минуту сорвать с тебя платье и…
– Дональд!
Собрав остатки сил, Корри уперлась рукой в его грудь, чтобы не дать приблизиться.
– Ты не смеешь говорить со мной в таком тоне! Оставь меня. Я больна. Я не хочу, чтобы ты находился в моей спальне, и не намерена…
– Может, ты и не намерена, зато я намерен, моя дорогая. Придет время, и ты не посмеешь оттолкнуть меня.
Он встал.
– Так, значит, твой любовник бросил тебя?
– Мой любовник?
– Да, этот Эвери Курран. Соблазнил тебя и бросил.
Как же Корри ненавидела его в эту минуту!
– Пойми, я хочу тебя, мне необходимо, чтобы ты стала моей.
Он взял ее за руку.
– А где мое кольцо? Я же велел тебе носить его?
Корри видела лицо Дональда расплывчато, как в тумане.
Откуда он знает про Эвери? Дональд с такой силой сжал ей руку, что хрустнули пальцы.
– Дональд, мне больно!
– Скажи, где кольцо? Я выложил за него хорошие деньги и имею право знать, где оно.
– Я не знаю.
Корри не переставала думать о завещании, которое позволяло Дональду вести себя так грубо, сковывало их невидимой цепью.
Он бросился на нее, его грузное тело вдавило ее в перину, дыхание стало тяжелым и прерывистым.
– Где кольцо?
Дональд загнусавил, как капризный мальчишка.
– Я выбросила его.
– Что? Что ты сделала?
– Выбросила на помойку! И
