Интересно, кто посадил эти розы? Кто жил в этом доме, терпеливо ожидая и искренне радуясь появлению редких покупателей, заплывающих так далеко вверх по реке? В нескольких ярдах от барака было другое полуразрушенное строение, рядом с которым сохранился штабель бревен. Наверное, когда-то здесь торговали топливом для речных пароходов. Теперь вокруг было запустение. Вечерний ветер теребил желтые бутоны, похожие на самородки чистейшего золота Бонанзы.
– Куайд! Посмотри! Дикие розы!
Корри плотнее закуталась во фланелевую рубашку Куай-да и, как зачарованная, смотрела на розовый куст.
– Наверное, их посадила жена хозяина фактории.
Куайд, весело насвистывая, заканчивал с разгрузкой лодки.
– Я думаю, она привезла их на Аляску с материка и любовалась ими, когда ей было особенно грустно и одиноко.
Как только они перенесли в барак провиант (Куайд решил, что лучше переночевать под нормальной крышей, если есть возможность, но все же разбил на берегу палатку и сложил в нее вещи), Корри решила внимательно осмотреть их новое жилище. В пристройке до сих пор сохранились остатки товара, который так и не был распродан: кастрюли, котелки, инструменты, стиральная доска, мотыга. На дверях была прибита деревянная табличка «Фактория Золотая Роза. Л.Баннон».
Корри задумалась над тем, кто был этот Л.Баннон и где теперь он и его жена. Справа от двери было маленькое окошечко, застекленное двенадцатью крохотными осколками, два из которых выпали и валялись тут же в траве. Наверное, миссис Баннон следила за тем, чтобы окно всегда было чистым, и любила смотреть через него на реку. Может быть, она делала букеты из роз, чтобы освежить ими убогую обстановку жилища.
– Делия, иди сюда. О чем ты мечтаешь? Принимайся за работу. Терпеть не могу лентяек.
Глаза Куайда улыбались, но голос звучал вполне серьезно.
– Я не лентяйка!
– Тогда займись делом. А не то я пожалею, что не потопил тебя во время шторма и не отправил на завтрак форели.
– Не думаю, что я придусь форели по вкусу.
Куайд вывел ее из задумчивости, и она принялась быстро распаковывать вещи.
Внутри барака тоже остались следы пребывания прежних хозяев: кое-какая утварь на полках, охапка поленьев у печки, деревянная кровать. Но Корри не могла избавиться от неприятного, тревожного ощущения заброшенности и необитаемости. Не стоило им здесь останавливаться! Корри чувствовала, как из темных углов комнаты все ближе и ближе подступает опасность. И от нее не убежать!
Глава 38
– Нет, как хотите, а красивее этой реки нет на всем белом свете. Я их много на своем веку перевидал и знаю, что говорю.
Билли Уоткинс заложил за щеку большой кусок жевательного табака и прихлопнул комара, пристроившегося было у него на лбу.
– Вот как?
– Да. Ни одна река не сравнится с Юконом по обилию золота и москитов. Нигде больше нет таких высоких гор, такого количества птиц и вообще всякой живности.
– Да, пожалуй.
Дональд Ирль уже порядком устал от своего разговорчивого проводника, седовласого бывалого моряка, которого нанял в Доусоне, чтобы тот переправил троих пассажиров вверх по реке на своей лодке. Проводник считал себя старожилом и знатоком Юкона, поэтому то и дело обращал внимание Дональда на самые различные достопримечательности, мимо которых они проплывали. Дональд же проклинал старика и его словесное недержание. Почему он не догадался нанять глухонемого?
Рядом с Дональдом сидел доктор Санти и что-то потихоньку насвистывал себе под нос. Арти Шульц перегнулся через борт и ловил рукой щепки и разный мусор, развлекаясь, как скаут на пикнике.
У Дональда чесались руки отделать их всех. Он с такой силой вцепился в ствол ружья, что побелели пальцы. Стиснув зубы от злости, он с трудом сдерживался, чтобы не броситься на кого-нибудь из своих попутчиков.
Черт бы ее побрал! Ну почему это должно было случиться, когда она уже начала покоряться и почти смирилась со своим положением?
Перед глазами неотвязно стояла картина: его жена, забившись, как таракан в щель, лежит, скрючившись, на дне лодки Куайда Хилла. Злоба душила Дональда, разъедала душу, отравляла воздух, которым он дышал. Проклятая шлюха! А он, как дурак, доверился ей. Говорил, что любит. И вот теперь она предала его, спуталась с этим подонком, и они вместе насмехаются над ним. Потаскуха! Все бабье одинаково – грязные потаскухи!
– Что это ты такой хмурый, Дональд? Чем тебе не нравится наша прогулка? – Доктор Санти нарушил молчание самым издевательским тоном, какой только можно было вообразить.
Дональд рассвирепел:
– Заткнись!
Слова Санти ядовитыми иглами кололи его сердце, раздирали грудь, теребили натянутые струнами нервы.
– Ладно, ладно. Не переживай. Даже если человек теряет любимую жену, он не должен оставлять надежду снова ее обрести. Женщины склонны менять свои пристрастия. Она к тебе еще вернется.
– Я сказал, заткнись, ублюдок! А не то пожалеешь!
Доктор Санти снова принялся что-то насвистывать. Дональд мрачно посмотрел на него. Когда-нибудь… Жаль, что нельзя избавиться от него сию секунду. Доктор ему еще нужен. Слава Богу, что он так же увяз в этом деле, как и сам Дональд. А то от него всякого можно ожидать…
Дональд вдруг вспомнил выкрики Корри об Иле Хилл и газетной вырезке. Он и думать забыл об этом чертовом клочке бумаги!
Значит, Корри рылась в его вещах! Он просмотрел все свои карманы, все отделения кожаного денежного пояса. Ему пришлось хорошо постараться, чтобы обнаружить эту улику. Ну да, конечно, потом он вспомнил, как шесть лет назад вырезал ее из колонки полицейской хроники центральной чикагской газеты. Бумага пожелтела, буквы наполовину стерлись. Надо же быть таким дураком, чтобы таскать при себе все эти годы какую-то никчемную ветошь, которая, тем не менее, могла его изобличить.
Ведь он так тщательно следил за тем, чтобы ни единый след из его прошлого не просочился в настоящее. Он изменил фигуру, имя, прическу. Отказался от любимых очков в роговой оправе, без которых ему было трудно читать. Переехал в другой город, изменил род деятельности и социальный статус. Дональд сменил все, кроме денежного пояса, с которым не расставался долгие годы, к мягкости и удобству которого привык.
Дональд поежился и пересел со скамейки прямо на дно лодки, устланное грубым брезентом. Если бы он верил в духов и привидений, то решил бы, что это рука погибшей в огне девушки подбросила ему в бумажник злосчастную газетную вырезку. Абсолютно бредовая мысль для человека, привыкшего крутиться в мире власти, денег и фактов.
Он сам во всем виноват, неправильно повел себя с Корделией Стюарт. Он так сильно желал ее, что невольно попал в зависимость от объекта своего желания. И поэтому теперь, когда все надежды рухнули, когда Корри бросила его, так невыносимо ноет сердце.
Проводник выплюнул коричневую табачную жвачку в воду и сказал:
– Сейчас за поворотом будет маленькая бухточка. В нее обычно заходили пароходы, чтобы пополнить запасы топлива. Но это было давно, еще когда Баннон держал здесь свою факторию. Неплохое местечко для привала, особенно для молодой парочки, которой некуда спешить.
– Да?
Дональд чувствовал, как напряглись его мышцы, а в висках застучала кровь.
– Ну так вот. Чем он только не торговал. И отказа не было никому – будь ты туземец или старатель.
– Это ты о ком?
– Да о Банноне. О ком же еще? У него была маленькая жена блондинка. Она немного тронулась умом, к несчастью, вот Баннону и пришлось вернуться вместе с ней в Сиэтл. Перед дверью их дома одно время рос огромный розовый куст. Цветы на нем были желтые, как самородки.
Билли Уоткинс хихикнул. Дональд неприязненно посмотрел на него. Это был лучший проводник во всем Доусоне, но ему пришлось рассказать историю о том, что Дональд ищет свою сбежавшую жену и ее любовника, укравшего у обманутого мужа золотого песка на десять тысяч долларов. Потом, когда все будет кончено, с Билли произойдет несчастный случай. Каждому известно, каким опасным становится течение реки в некоторых местах. То, что Билл погибнет, никого не удивит. Человеческая смерть здесь – обычное явление.
– Вы как хотите, а я одного не могу понять. Почему этот парень, что сбежал с вашей женой, не торопится замести следы? Это странно и довольно глупо с его стороны. Будь я на его месте, я бы так запрятался, что никто бы меня не отыскал, пока бы я сам этого не захотел.
– Вы с ним разные люди, вот и все.
– Да. Это точно. Какой-то он дурак, честное слово!
«Или, наоборот, гораздо умнее, чем мы думаем». – Дональд не сказал этого вслух, лишь побелевшими пальцами впился в начищенный до блеска ствол ружья.
Это случилось после двух дней беспрерывного, томительного ожидания. Корри проводила время, ухаживая за розами и думая о незнакомке, которая их взрастила. Полоская в реке белье, Корри поминутно окидывала беспокойным взглядом водную гладь.
Ей было бесконечно жаль оставленных на борту «Ханны» камеры и коробки с фотографиями, Куайд обещал ей, что, как только они доберутся до какой-нибудь цивилизации, он заявит в пароходную компанию. Вряд ли Дональд переправил багаж в другое место до своего возвращения.
Корри очень надеялась на это. Она с радостью отдала бы любые деньги, заплатила бы любые штрафы за просроченное хранение, только чтобы вернуть свою любимую камеру и дорогие сердцу фотографии…
Корри подняла голову и увидела приближающегося Куайда. Он возвращался из очередного обхода берега – он совершал их регулярно, чтобы не пропустить момента
