внутрь домов. Как бы в подтверждение этому из ярко освещенного окна, задернутого шторой, донесся громкий женский смех.
Корри плотнее завернулась в накидку: от этого смеха она чувствовала себя еще более одинокой.
Корри знала, что ей не следовало выходить ночью из дома одной. Сегодняшний случай в порту еще не стерся в памяти, и она задрожала при мысли о том, сколько подобных опасностей таит в себе ночной город. К тому же она вспомнила, что рядом может оказаться человек, которому папа поручил следить за ней. А что если он где-нибудь поблизости? Девушка отступила глубже в тень дома.
Корри вдруг устыдилась своих мыслей и попробовала их отогнать. Чего ей бояться? Она Корделия Стюарт, дочь Кордела, Стюарта, а не трусливая маленькая девочка, которая боится темноты!
Все было напрасно. Ей не удавалось справиться с собой. К горлу подкатывала дурнота, ладони стали холодными и влажными, плечи дрожали.
Она почувствовала настоящее облегчение, когда из темноты вынырнула коляска Эвери.
– Эвери! О Господи, Эвери!
Корри подобрала юбки и бросилась к нему.
– Какое счастье, что ты наконец приехал!
– Корри, ради Бога, что случилось? Я очень испугался, когда получил твою записку. Что-нибудь стряслось?
Корри не обращала внимания на его слова. Она прижалась к груди Эвери, жадно вбирая в себя тепло его тела и постепенно успокаиваясь.
Корри любила его запах, запах накрахмаленной рубашки и дорогого одеколона. Она любила его без памяти и ни за что не смогла бы с ним расстаться. Никогда!
– Корри, поедем отсюда. Не нужно, чтобы нас видели.
Он тронул лошадей, и коляска покатилась вниз по улице.
Эвери была не по средствам собственная упряжка, ее приходилось брать напрокат. По окончании учебы он мечтал завести роскошную пару и щегольский экипаж.
– Ну хорошо. Так что же все-таки произошло?
Корри любовалась его благородным профилем с резко выступающими скулами и четкой линией подбородка. Она часто фотографировала Эвери и знала каждую деталь его лица, но чистота этого профиля не переставала притягивать ее.
– Давай поговорим об этом позже, ладно? Я просто хочу побыть с тобой и не думать при этом о всяких неприятностях.
Он внимательно посмотрел на нее.
– Что еще за неприятности?
– О Господи, Эвери. Какая прекрасная ночь! Так тихо, что слышно, как гудит пароходная сирена в порту…
– Корри, по-моему, ты что-то скрываешь. Расскажи мне все как есть.
Он натянул поводья и повернул коляску налево.
– Давай поедем ко мне и там спокойно поговорим. Надеюсь, ты не подумаешь ничего дурного?
– Дурного?
– Я вижу, разговор предстоит действительно серьезный, не стоит вести его на улице. Нас в любую минуту могут увидеть.
Они подъехали к трехэтажному дому, широкую лестницу которого украшали два бронзовых грифона. Каково же было изумление Корри, когда Эвери открыл перед ней маленькую дверь, почти вровень с землей, и повел ее вниз по крутым ступенькам.
– Ты живешь в подвале?
Она не могла представить себе, что ее Эвери живет под землей.
– В общем, да. Но я уверен, что тебе у меня понравится. К тому же, это временно. Как только устроюсь, сниму себе другую квартиру.
Хотя комнаты, в которых обитал Эвери, не были просторными, Корри заметила, что мебель начищена до блеска и на мягком ковре на полу – ни пылинки. На окнах были решетки, сквозь которые виднелась часть тротуара.
– Мне повезло, что я нашел такую дешевую квартиру. Все потому, что я приглянулся хозяйке дома. Я иногда помогаю ей…
Эвери осекся.
Корри в смущении отошла к окну и увидела колеса проезжающего экипажа. Бедный Эвери! Наверное, он делает какую-нибудь грязную, тяжелую работу, может, даже выносит мусор, и ему стыдно признаться в этом. Но она не станет от этого любить его меньше. Наоборот, она восхищается его умением не бояться никакой работы. И потом, не вечно же он будет бедствовать…
– Корри, давай вернемся к твоей записке. Тебе повезло, что я оказался дома и получил ее. Я был приглашен на ужин, но в последнюю минуту решил отказаться.
Он подошел к ней сзади и обнял за талию. Корри почувствовала его дыхание и легкое прикосновение усов. Кровь застучала у нее в висках, сердце билось так сильно, что готово было выскочить из груди. Только Эвери мог привести ее в такое волнение…
– Я боюсь, что папа не даст согласия на нашу свадьбу. Он следит за мной. Но это полбеды. Главное… он изменил завещание.
Корри вкратце рассказала Эвери о своем разговоре с отцом. По мере того, как она говорила, лицо Эвери постепенно темнело от ярости.
– Но это абсурд! Ставить условием завещания твой брак с этим типом! О чем он только думал?
– Он думал о моем будущем. И я его люблю за это. Но как мне теперь быть? Я не хочу выходить замуж за Дональда. Он мне отвратителен.
– Но если ты выйдешь за меня, то получишь только двадцать процентов. Как ты не понимаешь? Этого нам хватит только на одежду и экипаж!
– Ну и что. Мне вообще не нужны папины деньги. Мы с тобой прекрасно обойдемся и без них.
Эвери, казалось, не слышал ее слов.
– Весь вопрос в том, что теперь делать, как поступить. Ты должна уговорить его переписать завещание снова. Если он один раз это сделал, то сможет сделать и другой. Тебе будет трудно, я понимаю, но все же легче, чем… оспаривать его потом по суду.
Корри попыталась улыбнуться.
– Ну, хорошо, я могу попробовать поговорить с ним. Но он очень несговорчив…
– Сделай это завтра же, Корри. Не откладывая. Я уверен, что ты переубедишь его. В конце концов, ты его единственная дочь, не так ли? Он души в тебе не чает. Ты его ненаглядное сокровище!
Корри удивили злые, насмешливые нотки в его голосе, но лицо Эвери мгновенно приняло обычное спокойное выражение.
– Это не все, Эвери. Еще кольцо Дональда. Сегодня он сделал мне предложение и подарил обручальное кольцо с бриллиантом. А потом так быстро ушел, что я не успела его вернуть…
Корри собралась с духом и сказала:
– Я так разозлилась на него, что выбросила кольцо.
– Как выбросила?
– Я понимаю, что сделала глупость, но тогда я вышла из себя. Потом я пыталась найти его в куче мусора, но там была собака, и я не смогла.
– Ты выбросила кольцо с бриллиантом на помойку?
– Да.
– Ты помнишь, где это случилось? На какой улице? Может, нам еще удастся найти его.
– Нет, я не помню, Эвери, я целый день пыталась вспомнить, где это было, но не смогла. Помню только, что улица была узкой…
– О Господи! Какой бред!
Он стал быстро ходить по комнате из угла в угол. На лбу залегла глубокая складка, брови сдвинулись к переносице. От этого лицо стало чужим и неприятным. Корри никогда его таким не видела.
– Но меня волнует Дональд, а не кольцо. Когда он узнает, что я сделала…
– О Господи, Корри!
Эвери остановился посреди комнаты.
– Единственное, что ты можешь сделать, это вернуться в роскошный особняк своего отца и попросить у него денег на новое кольцо. Больше ничего не остается. Теперь-то мы уж наверняка не увидим ни гроша из его наследства…
«Роскошный особняк». Бильярдная, небольшой бальный зал, оранжерея, две гостиные и две столовые. Но при этом их дом считался далеко не самым роскошным среди других особняков на Ноб Хилл.
– Деньги моего отца! Тебе действительно так важно их получить?
– Да.
На мгновение серые глаза Эвери приобрели жесткий стальной блеск. Но только на мгновение. Он улыбнулся.
– Корри, ты, наверное, считаешь меня грубым и меркантильным?
Он подошел и обнял ее.
– Ты никогда не знала нужды и поэтому не можешь понять, что такое жизнь без денег. Мой отец потерял все свое состояние во время кризиса девяносто третьего года. Это убило мою мать, она умерла от пневмонии в том же году. Отец устроился на работу клерком в какую-то контору. Клерком, Корри! И это после того, что у него была собственная компания. Он не вынес этого унижения и через год покончил с собой. И я тоже был клерком. Работал по десять – двенадцать часов, так, что к концу дня начинали трястись руки и воспалялись глаза. Меня, так же как и отца, стали посещать мысли о самоубийстве. Тогда я пошел к хозяину и умолял дать мне ссуду. Умолял на коленях! В конце концов он согласился и дал мне ее – под огромный, грабительский процент. И теперь я вынужден работать официантом в гарвардском пансионе. Я выполняю грязную работу и терплю насмешки и издевательства от тех, у чьих отцов есть деньги…
Эвери снова прошелся по комнате, по пути сняв соринку с полированного стола.
– Но я не собираюсь быть нищим. Я сделаю все, чтобы вырваться.
– Все? В том числе женишься на мне?
Корри не знала, что заставило ее произнести эти слова.
– Нет! Ты ошибаешься, если думаешь, что… Я люблю тебя, Корри. Я мечтаю о тебе и хочу, чтобы мы поженились. И мы поженимся.
Потом Корри не могла вспомнить, с чего все началось…
Сначала она слушала рассказ Эвери и была полна сострадания к нему. Да, она не знала, что такое бедность. Она никогда не работала в конторе по двенадцать часов в день, ее отец никогда не терпел унижения, наоборот, его все уважали. Он всегда покупал Корри все, что она просила.
А Эвери действительно ее любит. Он чувствует, что он не обманывает ее. Возможно, он рассчитывает на приданое Корри, но это не главное для него.
Теперь, когда он обнимал ее, она уткнулась в накрахмаленный ворот его рубашки и вдыхала пряный запах его тела. Да, он любит ее! Корри больше не думала ни о папином завещании, ни о кольце Дональда.
– О Эвери…
Она чувствовала на своей щеке
