Но только не душа с душою. Рывок – и шпиль поплыл назад, Не успевая за вагоном, Мы – рядом. Я ловлю твой взгляд, Но ты – в купе, я – на перроне. Исчез, укрытый темнотой, Фонарь последнего вагона. ...Вдруг сердце сжало пустотой До помрачения, до стона! Ну почему, взглянув в глаза, Я не сдержал ее порыва И не нажал на тормоза На самой кромке, у обрыва? Зачем, поддавшись чарам злым, Без возражения, без боя Я взял – и разрубил узлы, Что были связаны судьбою? ...Да ну, зачем копать в душе? Ты не девчонка. Я – не парень. Ведь мы с тобой давно уже На разных точках полушарий. А глаз тоску, печаль – слезой Отмоет дочиста, до блеска! ..Лишь сердце – как перед грозой В воспоминаниях‑отрезках! – Хорошие стихи! – Женя улыбнулась Геку. – Это твои, я знаю. Но почему – грустные?
– Далеко любимая! – вздохнул Гек тяжко. – А я ведь тоже пишу! – объявила она. – И тоже – почему‑то грустные. Может, любовь такая есть? А может, потому что в стихах – зима, она замораживает любовь. До весны... Потому и грустно.
Среди толпы, у елки новогодней, Узрев лишь профиль, да и то – на миг, На площади, при всем честном народе, В Снегурочку влюбился Снеговик. Она прошла, его не замечая, Красою обжигая вновь и вновь, И Снеговик почувствовал, что тает, Познавши безответную любовь. ...Ночь усыпила праздник тьмой бездонной До утреннего первого луча. А он в огне любви неразделенной Все таял, как горящая свеча. ...Наутро ребятишки птичьей стаей Кричали, затевая хоровод: – Снегурочка! Чего‑то не хватает! – А вот чего – никто не разберет! Она же, песнь прервав на полутоне, Прикрыв глаза небесной чистоты, Держала на немеющей ладони Сердечко – льдинку дивной красоты. Шептала льдинка: – Будет впредь уроком, Несовместимы снег и человек! Позволь же мне хоть как‑то, ненароком, Послать тебе свой маленький привет! Моя любовь, снежинкой пролетая, На твой балкон неслышно упадет. И пусть, коснувшись губ твоих, – растает, Как поцелуй под старый Новый год! – Пошли домой, а то я сейчас заплачу! – Игорь сгреб со стола неоткрытые бутылки с шампанским и виски и торжественно заявил: – Я знаю, где ты будешь жить. У бабы Зины!
Глава Х
Казнить нельзя помиловать
Но так просто уйти им не удалось. К столику подошел один из музыкантов и обратился к Геку:
– Там парень один на улице хочет потолковать с тобой! – Сейчас подойду! – Гек поднялся из‑за стола. – Я с тобой! – Игорь рванулся следом. Когда проходили мимо стойки, Катя подмигнула им:
– Не бойтесь, у моих мальчиков все схвачено! У входных дверей бара стояла знакомая фигура – Лесик. Игорь подошел к нему.
– Вы что‑то забыли, синьор?
– Я насчет Женьки... – начал было Лесик, но Гек перебил его: – Об этом не может быть и речи! Она не ваша игрушка!
– Да не о том я! – поморщился охранник. – Ей лицо или фигуру могут испортить!
– Как это? – не врубился Игорь.
– А вот так это: или бритвой по лицу писанут, или мотоцикл «случайно» собьет! – объяснил Лесик. – В первом случае – красоты как не бывало, во втором – в лучшем случае – хромота...
