заводиться Олеся, но Михай, решительно обняв, закрыл ей рот долгим поцелуем. Побрыкав немного возмущенно ногами на вплотную стоящей к столу кровати, куда он толкнул ее, Олеся ответила Михаю...
– Ну хватит лизаться, – спустя два часа ласковой борьбы она оттолкнула его и, усевшись рядом на кровати, потребовала: – Давай рассказывай дальше!
– Про что рассказывать? – изумился он.
– Про Игоря, конечно, друга своего! Ты что думаешь – я забыла уже?
– А‑а‑а! – вспомнил Михай. – Ну что же, времени у нас навалом...
Глава IV
Суета сует
...Напарником Игоря на сей раз оказался сержант Кротенко – довольно оригинальный тип милиционера. Он мог долго и нудно перечислять статьи и пункты закона нарушителю, объясняя, за что и на сколько он сядет. Мог терпеливо, часами, выслушивать чьи‑то бредни вместо правдивых показаний. Но если видел, что преступник плюет на закон, а это означало – ему в лицо, он поступал с ним по своему усмотрению и состоянию взрывного характера на данный момент. Чаще всего в камере предварительного заключения преступника встречали вопросом:
– Земеля, на тебе что – бульдозер разворачивался?
Из‑за этой привязанности к закону и проходил Иван Николаевич до тридцати девяти лет в сержантских погонах. Это при почти двадцатилетнем стаже службы в органах ВД. Все объяснялось просто: не любил он также лизать задницы вышестоящему начальству. Но – служил классно, выполнял всю «чернуху» за разных чистоплюев, и за это пока оставался в органах милиции.
Познакомились они с Игорем также просто: Иван Николаевич пригласил его как‑то вечером под 7 Ноября к себе домой на «ленивые вареники». Достал из холодильника бутылку водки и, дождавшись, когда жена уйдет вновь на кухню, сказал:
– Ну, давай, Игорек! За революцию, за Октябрь и за наше знакомство!
Выпив, продолжил:
– А теперь о службе. Будем мы с тобой не начальник и подчиненный, а просто –напарники. То есть в случае чего друг дружку прикрывать на равных, безо всяких скидок на звание и положение. И еще одно – ненавижу с мальства «стукачей». Не понравится что – говори прямо в глаза, не хрен с начальством шептаться за спиной. Запомни: у начальников свой круг интересов. И свой круг друзей. И в этот круг тебе никогда ни под каким соусом ме попасть, сколько бы ты ни продавал своих рядовых друзей. Ну, может, пару раз допустят за свой стол опрокинуть стопку‑другую да рассказать свежий анекдот. Но опять же, соблюдая дистанцию. И еще запомни: если начальник хлопает тебя дружески по спине или лезет обниматься, это означает одно из двух: либо он в стельку пьян и уже не различает, кто перед ним, либо у него есть для тебя черновая работа, о которую он не хочет сам марать руки. И в том и в другом случае не спеши лобызаться с ним: похмелье может быть жестоким, а «чернуха» – опасна для здоровья. А в остальном – не стесняйся, спрашивай. Ресторан – это, брат, штука тонкая! Иной барин, швыряющий купюрами направо и налево, в конечном итоге может оказаться каким‑нибудь кассиром, проматывающим казенные деньги. И наоборот, иной штатский, просидевший весь вечер за графинчиком простой водяры, – майором КГБ или следователем прокуратуры. Бывают компании покруче. Но о них – позже. В общем, если я скажу когда‑нибудь тебе «нельзя» – слушайся безоговорочно, лучше позже. где‑нибудь в темном углу набьешь мне рожу, если окажусь неправ. Давай договоримся здесь, сразу, чтобы в дальнейшем суметь понять друг друга в любой обстановке. Идет?
Немного подумав, Игорь протянул руку.
– Идет!
– Раз умеешь думать – сработаемся, – засмеялся Иван Николаевич.
На третьем дежурстве произошло то, что произошло. У них был в «Туристе» свой столик в самом дальнем от эстрады углу за огромным раскидистым фикусом, ветки которого дотягивались аж до дверей в отдельный «банкетный зал» – комнату примерно четыре на восемь с двумя длинными полированными столами и тремя десятками мягких стульев с велюровой обивкой. Вот с этого‑то «зала» и снимались пенки выручки. Без «бумажника, обжигающего ляжку», как писал Шукшин, туда ходу не было. И гуляли там круто, часто уже при закрытом для остальных посетителей ресторане. Игорь удивлялся:
– Иван Николаевич, да отсюда любого засранца бери и раскручивай – верняк не меньше восьмерика срок потянет!
– Да?! – психанул вдруг младший лейтенант. – Я это и без тебя давно знаю, умник! А как ты его раскручивать собираешься, если его прикрывает целый штат бухгалтеров, плановый и экономический отделы, да в придачу пара всесторонне юридически подкованных платных адвокатов? Да с тебя скорее погоны сдерут, пока ты его посадишь! Так что и не пытайся, мой тебе дружеский совет.
В это дежурство Игорь все же попытался. В ресторане, как всегда по вечерам, было людно, играли «под заказ» эстрадники, а в банкетный зал чинно потянулись мужчины и женщины, «упакованные под завязку». Вскоре там блюзово застонали стереоколонки, а часа через полтора из дверей вывалилась компания: девица, размалеванная тенями для век так, что казалось, ей специально наставили «фонарей» под обоими глазами, и два парня – пьяные вдрабадан. Один из них, шатаясь, направился к музыкантам, сунул что‑то крайнему и музыка внезапно смолкла, словно подавившись очередным аккордом. Гитарист подошел к микрофону.
– Наши гости, – поклон в сторону парней, – поздравляют Ларочку с днем рождения и просят исполнить в ее честь песню «Таганка». С удовольствием выполняем их просьбу.
– Таганка, Таганка, девчонка‑хулиганка...
Когда песня смолкла, к гитаристу направился второй из парней.
– Песня «Таганка» исполняется на бис!
И вновь та же мелодия.
Когда парни уже вдвоем, прихватив хихикающую девицу, направились к эстраде в третий раз, можно предугадать, что произошло дальше. В зале зароптали. Сидевшие невдалеке за столиком трое грузин с двумя девушками заволновались. Один из них вскочил и, опередив парней, тоже что‑то сунул гитаристу:
– А теперь по просьбе наших дорогих гостей из Грузии звучит песня «Ласточка»!
По тому, как небрежно гитарист отмахнулся от предложенной парнями купюры, можно было определить, что грузины действительно «дорогие» гости. Парни недоуменно переглянулись, затем тот, первый, сунул руку в боковой карман, выхватил пачку денег, рванул на ней банковскую упаковку и... дождь пятидесяток осыпал музыкантов. «Ласточка» мгновенно прервалась. Парень неловко взгромоздился на эстраду и вырвал из подставки микрофон.
– Ну что, чья взяла, чебуреки недоделанные? А теперь – наша! «Таганку» – до закрытия кабака!
Игорь с закаменевшим лицом рванулся к эстраде. Жесткая рука Ивана Николаевича придержала было его.
– Нельзя!
Но тормоза уже отказали. Вырвав руку, Игорь подошел к эстраде.
– Гражданин, прекратите хулиганство. Это не кабак, а общественный ресторан!
Парень с полминуты недоуменно разглядывал откуда‑то появившегося «фраера» в штатском костюме. Затем обратился к другу:
– Лexa, спроси это насекомое, чего ему надо?
– Не нужно, я сам объясню! – остановил друга Игорь и, достав удостоверение, сунул его под нос любителю «бардов»: – Сержант милиции Игорь Веснин! Освободите эстраду и соберите деньги!
Удостоверение не положено выпускать из рук. Но Игорь Веснин еще не был профессионалом. Парень взял красную книжечку с золотым тиснением, взглянул на наклеенную фотографию:
– Это ж надо! Такой молодой и уже сержант!
И, внезапно рванув удостоверение по сгибу, швырнул половинки ему в лицо:
