– Мы с ним так решили.
– Неважно. Ты не просто уверена, что я не сумела бы воспитать мальчика и сделать его счастливым, но считаешь, это я его убила.
– Не глупи.
Диана сорвалась на крик:
– Скажешь, не так? Разве не я забыла пристегнуть ремень безопасности? Не я врезалась в ограду?
– Водитель грузовика заснул за рулем. Он сам это признал. Ты ни при чем.
– А как быть со спиртным? У меня взяли тест на содержание алкоголя в крови, так что, не вмешайся Шарль, я могла бы загреметь в кутузку!
– Говори тише.
Диана наклонила голову и пощупала повязку на лбу и висках. Она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Голод и усталость сделали свое дело. Даже не простившись с матерью, она направилась к главному входу, но внезапно вернулась и сказала:
– Хочу, чтобы ты кое-что знала.
– Что именно?
Две медсестры прошли мимо, подталкивая каталку. На ней угадывалось чье-то прикрытое пледом тело с подключенной к нему капельницей.
– Все это – твоя вина.
Сибилла скрестила руки на груди.
– Как легко ты меня судишь, – бросила она, принимая вызов дочери.
Диана снова повысила голос:
– Ты никогда не задавалась вопросом: как я оказалась в столь плачевном состоянии? Из-за чего моя жизнь пошла прахом?
– Ну что ты, конечно нет! – с иронией ответила Сибилла. – Я пятнадцать лет наблюдаю, как моя дочь погружается в бездну, и только посмеиваюсь. А на прием ко всем парижским психологам я ее вожу, чтобы соблюсти приличия. Стараюсь разговорить, пробить кокон молчания – всего лишь для очистки совести. – Она перешла на крик: – Я целую вечность мучительно пытаюсь понять, в чем твоя проблема. Как ты смеешь упрекать меня?
Диана издала горький смешок:
– Все та же соломинка в чужом глазу…
– О чем ты?
– Это камень в твой огород.
Они снова замолчали. В темноте тихо шелестела листва. Сибилла нервно поправляла ладонью волосы.
– Ты слишком далеко зашла, моя дорогая, – жестким тоном произнесла она. – Будь любезна объясниться.
У Дианы закружилась голова. Сейчас ее прошлое наконец-то выплывет на свет божий.
– Я нахожусь в таком состоянии из-за тебя, – выдохнула она. – Из-за твоего эгоизма и полного равнодушия ко всему, что не касается тебя лично…
– Как ты можешь бросаться подобными обвинениями? Я воспитала тебя одна и…
– Я говорю о твоей истинной сущности, а не о той роли, что ты играешь на публике.
– Да что ты знаешь о моей, как ты выразилась, «истинной сущности»?
Диане казалось, что она идет по раскаленной проволоке.
– Я могу доказать свои слова…
Стоп. Сигнал опасности. Голос Сибиллы дрогнул:
– До… доказать? Как доказать?
Диана перевела дыхание и заговорила – медленно, чеканя каждый слог:
– Свадьба Изабель Ибер, июнь восемьдесят третьего. Тогда-то все и случилось.
– Я ничего не понимаю. О чем ты говоришь?
– А ты не помнишь? Ничего удивительного. Мы целый месяц готовились, только о том и говорили, но не успели прийти, как ты куда-то исчезла. Оставила меня одну, в моем дурацком девичьем платье, в дурацких девичьих туфельках, с дурацкими девичьими иллюзиями.
Сибилла выглядела изумленной:
– Я едва помню ту историю…
Внутри у Дианы что-то сломалось. Она почувствовала подступающие к глазам слезы, но справилась с собой:
– Ты бросила меня, мама. Ушла с каким-то мужиком…
– С Шарлем. Мы в тот вечер познакомились. – Сибилла снова повысила голос: – По-твоему, я должна
