Поля отбросило к противоположной стене. Коридор наполнился огнем и дымом. В стене появились две новые дыры величиной с тарелку. Солома воспламенилась, и коридор превратился в пылающий туннель.
Поль скорчился на полу. Затылок обожгло пламенем, на лицо посыпались куски штукатурки.
Почти сразу наступила тишина. Поль поднял глаза. Через пролом в стене он видел почти весь кабинет.
Они были там.
Трое мужчин в черных комбинезонах и лыжных шлемах коммандос, перепоясанные патронташами и вооруженные гранатометами SG 5040. Поль узнал оружие, хотя видел его только на страницах каталога.
У ног убийц лежал труп человека в белом халате. Фредерик Грюсс пожинал плоды своего профессионального авантюризма.
Инстинктивным движением Поль потянулся за «глоком», понимая, что все бесполезно. Он был ранен в живот – куртка уже промокла от крови. Он не чувствовал боли – следовательно, рана смертельная.
Слева от него раздался резкий треск. Несмотря на контузию, Поль с фантастической ясностью осознавал, что это шагает по обломкам стены человек.
В проеме двери появился четвертый мужчина. Тот же черный силуэт, маска на лице, перчатки, но без оружия.
Он подошел ближе и взглянул на рану Поля. Одним движением сорвал маску. Его лицо было разрисовано под волчью морду. Усы, брови и глаза обведены черным. Рисунок нанесли хной, он напоминал боевую раскраску воинов-маори.
Поль узнал человека с фотографии: Азер Акарса. Он держал в руке поляроидный снимок: бледный овал лица в обрамлении черных волос. Анна Геймз, сошедшая с операционного стола.
Итак, Волки теперь сумеют отыскать свою Добычу.
Охота продолжится. Но без него. Турок опустился рядом с ним на колени.
Глядя Полю в глаза, произнес очень мягко:
– Давление лишает их рассудка, убивает их боль. Последняя женщина пела с отрезанным носом.
Поль закрыл глаза. Он не понимал точного смысла слов, но был уверен: человек знает, кто он такой, и его уже проинформировали о визите Нобреля в лабораторию.
В памяти всплыли изуродованные лица жертв. Ода в честь античных камней, спетая Азером Акарсой.
Поль почувствовал на губах кровавую пену. Он открыл глаза и увидел, что убийца Волк целится ему в лоб из револьвера 45-го калибра.
Его последняя мысль была о Селине.
О том, что он не успел позвонить ей до ее ухода в школу.
Часть XI
67
Существует один-единственный способ пройти в аэропорту таможенный досмотр, имея при себе пушку.
Любители огнестрельного оружия в массе своей полагают, что автоматическому пистолету «глок», сделанному в основном из фиброполимеров, не страшны ни рентгеновские лучи, ни детектор металлов. Не говоря уж о пулях.
Есть всего один способ спрятать оружие в аэропорту.
И Зема его знает.
Она вспомнила о нем, стоя перед витринами лавочек в торговой зоне аэровокзала и собираясь улетать в Стамбул рейсом № 4067 Турецких авиалиний.
Сначала она купила кое-какую одежду и дорожную сумку – нет ничего подозрительней пассажира без багажа, – потом фотооборудование. Футляр F2 Nikon, два объектива – 35–70 и 200 мм, а еще – коробку с инструментами, подходящими к аппаратам этой марки, и два ящика со свинцовыми прокладками внутри – они защищают пленку во время прохождения контроля. Она аккуратно сложила все эти предметы в профессиональный кофр
Там, заперевшись в кабине, Зема разложила ствол, боек и другие металлические части своего «глока- 21» среди отверток и пинцетов коробки с инструментами. Потом положила вольфрамовые пули в свинцовые кожухи, задерживающие рентгеновские лучи и делающие полностью невидимыми их содержимое.
Зему восхищали ее собственные рефлексы, жесты, знания и умения: все это вернулось само собой. «Культурная память», сказал бы Акерманн.
В 17 часов она спокойно села в самолет и в конце дня прилетела в Стамбул, не встретив никаких трудностей на таможне.
Сев в такси, она не смотрела по сторонам. Наступала ночь. Капли дождя сверкали и кружились в мягком свете фонарей, помогая ей думать.
Зема замечала только отдельные детали: вот бродячий торговец продает бублики; несколько молодых женщин стоят на автобусной остановке, их лица закрыты пестрыми платками; высокий минарет, неприветливый и пустой, нависает в темноте над деревьями; на набережной стоят, выстроившись, как ульи,
