Ей стала понятна причина ее беспокойства. И эта причина не имела ничего общего с Мансареной.
Волновалась она из-за Антуана Феро. Ее мысли понеслись вскачь. Он разыскал в Манагуа Хоакина и его отца. Попробовал их урезонить. Призывал сдаться властям.
И эта попытка стоила ему жизни.
41
В квартал, где жил Мансарена, Жанна добралась, когда начало темнеть. Шофер растолковал ей, как дойти до виллы пешком. Фонари еще не зажигали. Она торопливо зашагала вперед. Почему-то ей хотелось успеть позвонить в дверь до того, как включится электрическое освещение, — почему именно, она не смогла бы объяснить.
Вокруг стояла полная тишина. В сумерках едва угадывались силуэты строений, спрятанных за толстыми каменными или решетчатыми оградами. Ни малейшего признака жизни ни на улице, ни в окнах домов. Она шла, минуя огромные деревья — в путеводителе, купленном все в том же аэропорту Мадрида, она прочла, что они называются чиламате, — и слышала только звонкий звук собственных шагов. Наконец нужный дом. Хорошо, что водитель дал ей подробное описание. Она позвонила в дверь. Подняв голову, обнаружила глазок камеры наблюдения.
Она немного подождала, поглядывая через прутья решетки. На вид вилла казалась довольно-таки скромной. По серым стенам вились розовые бугенвиллеи и лиловатые орхидеи; за коренастыми пальмами угадывались красная крыша, открытые веранды и террасы, типичные для никарагуанской застройки. Воздух, жара и обилие зелени словно зазывали зайти внутрь дома: ограда имелась, но как будто поставленная на всякий случай, почти наобум — так посреди шумной вечеринки гости сбрасывают пиджаки.
Ей до сих пор никто не открыл. Так… А где же охранники? Где слуги? Она еще раз позвонила. Свет в доме не горел, только с одной из веранд пробивалось, прорезая темноту, слабенькое мерцание. Наверное, ловушка для комаров. Значит, Эдуардо Мансарены нет дома. А у персонала выходной. Жанна почувствовала, как у нее опускаются руки. Все усилия, предпринятые до сих пор, вели ее к этому порогу — а за ним оказалась пустота. Зачем она торчит здесь, возле дверей незнакомого дома, в пустынном и скудно освещенном квартале, за десять тысяч километров от родного дома?..
Она уже собиралась повернуть назад, как вдруг ее осенила идея. Что, если провести небольшой несанкционированный обыск? Идея, конечно, самая что ни на есть идиотская. Отличный шанс попасть прямиком в застенки Манагуа… Но рассуждать было слишком поздно — она уже держалась за ручку калитки. Две резные железные створки, изукрашенные причудливыми арабесками, поддались без всякого сопротивления. Жанна справа налево обвела взглядом сад и сделала шаг вперед. Собаки нет. И ни малейшего шума. Во рту у нее пересохло, дыхание было жарким, словно вырывалось из доменной печи, а по телу струился пот. Она на месте. Совершенно незаконно. Но отступать некуда.
Она пересекла сад. Мягкая трава. Огромные цветы. Пальмы с серыми стволами, потрескавшимися, как ананасная корка. Но вот нога ступила на что-то твердое. Ага, выложенная плиткой дорожка, петляющая в кустах. А вот и первая веранда. В центре — небольшой фонтан. Под потолком медленно вращался вентилятор, гоняя жаркий воздух. В углу светился экран телевизора, работавшего без звука, — он-то и был источником замеченного ею мерцания. Включенный телевизор означал, что хозяин покидал дом в спешке. Еще более подозрительным выглядело полное отсутствие слуг. Что же тут, черт возьми, произошло?
Она проникла в гостиную, служившую своего рода продолжением веранды. Все было нараспашку — очевидно, Мансарена не боялся воров. В тот миг, когда она входила в комнату, зажглись уличные фонари. Она вздрогнула и бросилась вправо, подальше от окна. Досчитала до десяти, потом рискнула выглянуть наружу. Ни души. Она снова обвела взглядом гостиную. Сквозь кованые решетки сочился неяркий фонарный свет, рисуя полосы на стенах, отбрасывая на прямоугольные шторы причудливые кривобокие тени.
Она сделала несколько осторожных шагов. Ни дуновения ветерка. Ей казалось, что она движется в толще воды, ощущая на плечах ее давящую тяжесть. Осмотрелась. Еле различимые в сумраке кресла. Длинный стол, покрытый клеенкой. Бар, заставленный длинным рядом бутылок. Из глубины одной из полок на нее уставилась пустыми глазницами терракотовая маска. От пола слегка веяло запахом моющего средства. Похоже, слуги все тут вылизали, прежде чем исчезнуть. Но почему они не заперли двери?
А вот и лестница. Жанна на всякий случай окликнула: «Сеньор Мансарена!» Ей ответила тишина, прерываемая шуршанием лопастей вентилятора. Она поднялась по ступенькам. Второй этаж. Коридор. Спальни. Окрашенные в светло-зеленые и кричаще-оранжевые тона стены. Деревянные кровати. Плетеные кресла. В окна за плотно задернутыми шторами проникал слабый уличный свет.
Жанна продолжала идти вперед. Она уже все поняла. Из-за запаха — сильного, тошнотворно- сладкого. Что-то среднее между гниющими фруктами и тухлым мясом. В торце коридора обнаружилась еще одна дверь. Еще только открывая ее, Жанна уже знала, что нашла источник вони.
Эдуардо Мансарена в неестественной позе сидел за столом, уронив на него голову. Над ним чуть слышно гудел кондиционер. Череп его был расколот надвое, как перезрелый арбуз. Кожаный бювар был забрызган вытекшим мозгом. Над трупом кружился рой мух.
Хоакин опередил ее.
Стараясь дышать через рот, Жанна сделала пару шагов, порылась у себя в сумке, сдвинула в сторону тюбик губной помады и упаковку жвачки и наконец нащупала пару резиновых перчаток, которые на всякий случай всегда носила с собой. Натянула их и приблизилась к столу. Ее глаза уже немного привыкли к полумраку комнаты, озаряемой лишь неверным светом уличных фонарей. Она сразу же взяла на заметку несколько фактов.
Факт первый. Мансарена оказался еще более тучным, чем выглядел на снимках, должно быть, весил не меньше 150 килограммов. В белой майке и светло-серых спортивных штанах, он сидел наклонившись вперед, с руками, свисающими под столом. Жанне вспомнился фильм «Семь», в котором убивают толстяка, повинного в грехе чревоугодия. Представшая ее глазам картина напоминала кадр из этого фильма, только в черно-белом варианте. Как если бы «Семь» снимал Фриц Ланг.
Факт второй. Убийца учинил в комнате настоящий обыск. Книжные шкафы были выпотрошены. Ящики письменного стола выдвинуты и опустошены. Платяной шкаф раскурочен. Присмотревшись, Жанна поняла, что валявшиеся на полу книги были одной и той же серии, в серых с разводами обложках. Что искал преступник?
Факт третий. Каннибализм. В комнате витал густой запах животной плоти. Как будто здесь открыли кран, но вместо воды из него потекла кровь. Убийца не отказал себе в удовольствии полакомиться телом жертвы. В куче книг обнаружилась вырванная из локтевого сустава рука. На раскрытых страницах запеклись кровавые cгyстки. Значит, Хоакин в городе. Это он убил Вампира из Манагуа. Убил и пожрал. Надеялся присвоить себе его силу? Но какую?
И последнее. На стенах — ни следа зловещих надписей. Очевидно, загадочный алфавит используется исключительно для женщин.
Жанна приступила к осмотру тела. К счастью, усталость, разница во времени и жара успели притупить ее чувства. Она наклонилась ближе к поверхности стола, потревожив жужжащий мушиный рой. Из рукава торчал окровавленный обрубок руки. На второй руке виднелись следы укусов. Штаны спущены. На толстых ляжках — надрезы, рваные раны. Все те же признаки ненасытной жажды крови, теплой человеческой плоти. Промежность почернела от запекшихся сгустков. Жанна решила, что с нее хватит.
Она выпрямилась, и комната закружилась перед глазами. Подняла голову повыше, к решетке кондиционера, в надежде глотнуть хоть немного прохладного воздуха. Потом придвинула к себе стул и упала на него. Прикрыла веки и сосредоточилась, собирая остатки сил. По опыту она знала, как важны вот такие минуты для успеха расследования. Найти зацепку, разгадать намек — а уж потом пускать в ход тяжелую кавалерию.
Она встала, обошла труп и осмотрела его со спины. Опять следы варварского пиршества. Убийца был
