– Как же вы вошли?
Ньеман нарисовал в воздухе затейливую арабеску, точно цирковой фокусник:
– Да уж исхитрился.
Врач вежливой улыбкой дал понять, что извиняет непрошеное вторжение полицейского. Он нажал локтем на длинный рычаг крана, чтобы остановить воду, и, воздев мокрые руки, пошел через застекленную комнату к вешалке с полотенцами. На столе в темном конце помещения были разложены коробки с линзами для подбора очков, приборы, инструменты, на стене висели анатомические таблицы и муляжи глазного яблока. Шернесе спокойно заявил:
– Один полицейский уже нанес мне визит сегодня днем. А вам что угодно?
Ньеман стоял в нескольких метрах от врача. Внезапно полицейский осознал, что только сейчас видит главную характерную черту доктора, выделявшую его среди тысяч других людей. Глаза. У Шернесе они были почти бесцветными: светло-серая радужная оболочка придавала взгляду что-то змеиное. Зрачки походили на два крошечных аквариума; Ньеман ничуть не удивился бы, разглядев в них каких-нибудь хищных морских убийц, покрытых стальной чешуей.
Он ответил:
– Я как раз хотел спросить вас о нем.
Врач снисходительно усмехнулся.
– Оригинально! Значит, теперь у нас одни полицейские разыскивают других?
– В котором часу он приходил?
– Ну... примерно в шесть вечера.
– Так поздно? Вы не помните, какие вопросы он вам задавал?
– Конечно, помню. Он расспрашивал о больных из клиники в окрестностях Гернона. Там содержатся дети с нарушениями зрения. Я их регулярно осматриваю и лечу.
– Что конкретно он хотел узнать?
Шернесе открыл шкаф красного дерева, вынул оттуда светлую просторную рубашку и в несколько секунд надел ее.
– Его интересовали корни этих явлений. Я объяснил, что речь идет о наследственных болезнях. Тогда он спросил, можно ли допустить внешнюю причину таких заболеваний, например отравление или неправильное лечение.
– И что вы ответили?
– Что это полный абсурд. Генетические заболевания напрямую связаны с изолированным расположением города и как следствие – с браками между родственниками. При таких браках болезни передаются с кровью и встречаются все чаще и чаще. Такой феномен регулярно наблюдается в закрытых сообществах. Вот пример: округ Сен-Жан в провинции Квебек, коммуны амишей[20]в США. То же самое и в Герноне. Жители этой долины не склонны к бракам на стороне. Так что не вижу оснований искать другие причины.
Не стесняясь гостя, врач стал натягивать темно-синие брюки из дорогой, слегка серебрящейся материи. Шернесе одевался на редкость элегантно. Полицейский продолжал:
– Он задавал вам еще какие-нибудь вопросы?
– Да, о пересадках.
– О пересадках?
Врач неторопливо застегивал рубашку.
– Вот именно. О пересадках глаз. Честно говоря, я так и не понял, зачем ему это нужно.
– А он объяснил вам суть расследования?
– Нет. Но я старался отвечать как можно подробнее. Он хотел знать, есть ли смысл удалять глазные яблоки у одного человека, с тем чтобы, например, пересадить роговицу другому.
Значит, Жуано решил проверить и этот, «хирургический» след!
– Ну, и?..
Шернесе покончил с рубашкой и провел тыльной стороной руки под нижней челюстью, словно проверяя, хорошо ли он выбрит. На стеклянной стене веранды плясали тени деревьев.
– Я разъяснил ему, что такие операции бессмысленны. Сегодня очень легко найти роговицу для пересадки, не говоря уж о том, что наукой созданы и синтетические материалы. Что же касается сетчатки, то ее до сих пор не научились сохранять, так что о пересадках и речи быть не может... – Врач усмехнулся. – Знаете, эти истории с торговлей человеческими органами относятся скорее к области народных фантазий.
– Что-нибудь еще он спрашивал?
– Нет. Мои ответы его явно разочаровали.
– Вы советовали ему обратиться еще куда-нибудь? Давали другие адреса?
Шернесе благодушно рассмеялся.
– Черт возьми, я гляжу, вы потеряли своего коллегу?
– Ответьте, доктор. Можете вы сказать, куда он направился после вашей беседы? Он сообщил, куда идет?
– Нет. Понятия не имею. – Его лицо слегка омрачилось. – Я все-таки хотел бы знать, что происходит.
Ньеман вынул из кармана плаща поляроидные снимки трупа Кайлуа и разложил их на столе.
– Смотрите.
Шернесе надел очки, зажег лампочку на кронштейне и принялся изучать фотографии. Поднятые веки. Страшные пустые глазницы.
– О, господи! – прошептал он.
Казалось, вид трупа и ужаснул и зачаровал его. Ньеман приметил целый набор блестящих скальпелей в старинной китайской тушечнице на углу стола. Он решил перейти к новой серии вопросов – специалиста- сыщика к специалисту-врачу.
– У нас обнаружены две жертвы в таком состоянии. Как вы думаете, эти увечья мог нанести профессионал?
Шернесе поднял голову. На его лице выступила обильная испарина. После долгого молчания он с трудом выговорил:
– Боже мой... что вы имеете в виду?
– Я говорю об ампутации глазных яблок. Вот снимки глазниц крупным планом. Посмотрите на эти надрезы и скажите, мог ли это сделать врач? Убийца извлек глаза, но очень старался не задеть веки – характерно ли это? Требует ли такая операция солидных познаний в анатомии?
Шернесе опять склонился над снимками.
– Кто мог сотворить такое? Нужно быть поистине чудовищем, чтобы... А где это случилось?
– В окрестностях Гернона. Доктор, ответьте на мой вопрос: как по-вашему, это дело рук профессионала?
Офтальмолог выпрямился.
– Весьма сожалею, но... я не знаю.
– Какова, на ваш взгляд, техника подобной операции?
Врач еще раз пристально вгляделся в фотографии:
– Я думаю, он ввел под веко лезвие и... рассек зрительный нерв и глазодвигательные мышцы, пользуясь упругостью тканей века. А затем... повернул и извлек глаз, действуя лезвием как рычагом, плашмя. Как перевертывают монетку, понимаете?
Ньеман уложил снимки в карман. Врач следил за каждым его движением; казалось, он продолжает видеть страшные картины сквозь ткань плаща. Его рубашка потемнела от пота на груди и под мышками.
– Я хочу задать вам еще один вопрос, – тихо сказал Ньеман. – Только подумайте хорошенько, прежде чем ответить.
Шернесе отошел от стола. Тени качавшихся деревьев метались по всей веранде. Врач знаком попросил комиссара продолжать.
– Что общего вы находите между глазом и рукой человека? Существует ли какое-нибудь сходство между
