дает себя знать. Пограничники устали, но неутомимая собака ведет их все дальше и дальше по следу.
Вот и расщелина. Рекс подходит сначала туда, где лежал человек, потом тянет к кусту, к месту радиопередачи, затем на секунду останавливается у расщелины, там, где перепрыгнул неизвестный.
— Ну, Рекс! Ну! — подбадривает овчарку Катомин.
Собака прыгает. За ней — Катомин, не выпуская поводка. За ними — Сагайдачный и Мальчиков...
Бег продолжается в прежнем темпе, в прежнем порядке. Впереди всех на длинном поводке — Рекс. Из кустов вдруг раздается выстрел и Рекс падает. Катомин по инерции пробегает несколько шагов. Раздается второй выстрел, он хватается за правое бедро и падает на колено около Рекса. Согнувшись, чуть ли не ползком, подбегают Сагайдачный и Мальчиков. Оба молниеносно оттаскивают Катомина под прикрытие большого валуна у высокой сосны.
Пристально вглядываясь вперед, Сагайдачный отрывисто бросает Мальчикову.
— Перевяжи...
Тот ножиком разрезает штанину и перевязывает бинтом Катомина. Катомин бледный, слегка морщится, но неотрывно смотрит на лежащий впереди труп Рекса.
— Отбегался...
Первым отзывается Мальчиков.
— Меткий черт! (Катомину). И ты пока отбегался... Тут с километр будка стрелочника, Дойдешь? А мы с капитаном на станцию. Туда, наверно, поведет, по шоссе он не рискнет, Со станции и про тебя позвоним...
Все это — и выстрелы, и перевязка, и принятие решения происходит очень быстро. Через минуту уже Катомин, ползком пробравшись к Рексу, отвязав поводок с ошейником, хромая, направляется в сторону. А Сагайдачный с Мальчиковым устремляются снова вперед...
Пункт селекторной связи на маленькой железнодорожной станции. У селектора — дежурный в красной фуражке. В стороне — поездная бригада в замасленных комбинезонах. Все курят.
Врывается Мальчиков. Вид его страшен. Воспаленное лицо как бы припудрено серым налетом — смесью пыли и пота. А на этой серо—фиолетовой маске — глаза, излучающие лихорадочный блеск. Картину дополняют изорвавшиеся, рыжие от пыли сапоги и промокшая насквозь от пота гимнастерка.
Кивая на ходу в сторону настенного телефона, Мальчиков хриплым голосом — дежурному.
— В город?
— В город...
Одной рукой начинает вертеть ручку телефона, другой властно, нетерпеливо машет в сторону оторопевших железнодорожников. Те поспешно покидают комнату. В телефоне раздается треск, и Мальчиков, спиной опершись об стену, кричит в трубку тем же хриплым голосом:
— Город? Город? Центральную! Центральная? Дежурного, говорю. Да, да! Скорей! Товарищ дежурный? Это Мальчиков. Старшина заставы. Звоню с блокпоста. Слышите? Блокпост. Докладываю. У расщелины Глубокой вышли из строя Катомин с собакой. Что? Нет, нет! Ранен, отправлен на стрелку. Мы с капитаном дальше пошли. Да, да, связь зрительная, но далеко. Нарушитель свернул на станцию. На посадку... Народу тьма. Черев минуту поезд отходит. Что? Да, да. По заводской ветке... Сагайдачный в головном вагоне, я — в хвост. На случай, если прыгнет. Вышлите наряды на остановки. Какие? Блокпост—2 и Заводскую. Обязательно. Да, да! Встречайте... Бегу на посадку...
Выбегает из станционного помещения. Огромными прыжками перемахивая через рельсы, бежит к вдалеке стоящему составу. Вспыхивает красный хвостовой огонек. Уже на ходу Мальчиков успевает вскочить на тормозную площадку.
Начало летней ночи, вернее густые—густые сумерки. Показываются огни паровоза. Состав приближается. Поезд на повороте. На фоне темнеющего неба видно, как из площадки одного вагона прыгает человек. Два раза перевернувшись по крутой насыпи, встает на ноги и бежит.
Состав уже почти миновал поворот. С переднего и хвостового вагонов одновременно прыгают, но более удачно, еще две темные фигуры. Это замечает, оглянувшись, первый. Он ускоряет бег, и вскоре, вскарабкавшись по крутому подъему, оказывается на шоссе.
Вдали показываются огни грузовой машины. Неизвестный (по силуэту видно, что это нарушитель границы в спортивной куртке) пропускает ее и ловко прыгает сзади в кузов. Красный огонек убегает вдаль.
На шоссе, немного ниже, выбегают Мальчиков и Сагайдачный (это они!). Видят прыжок нарушителя и с досадой провожают удаляющуюся машину. Лишь через полминуты на горизонте показывается второй грузовик. Сагайдачиый останавливает его и что—то говорит водителю, показывая на восток, затем становится на подножку, Мальчиков прыгает в кузов, и машина едет дальше.
Мимо первой машины быстро мелькают деревья у обочины шоссе. Те же деревья, столбики и повороты мелькают и мимо второй машины, но с некоторым опозданием. Первая машина опережает вторую.
Когда машина Мальчикова и Сагайдачного, выскочив на возвышенность, пошла на съезд к реке, пограничники увидели, что паром уже на середине реки. Там первая машина. Нарушитель уже там...
Что делать? Мальчиков первый замечает в стороне у берега черный силуэт маленькой лодки. Бегут к ней. Сагайдачный сильно отталкивается от прибрежного песка и рулит к противоположному берегу, где уже начинаются огни городских окраин. Мальчиков налегает на весла. Стучат уключины, вода уходит назад. Лодка идет явно быстрее парома, но паром уже на том берегу.
Пристав к берегу, Мальчиков и Сагайдачный бегут к трамвайной остановке, где в толчее посадки заметили фигуру нарушителя. Успевают на полном ходу сесть в прицеп. Трамвай набирает скорость. Между синим и зеленым огоньком, над ветровым стеклом вагоновожатого, надпись: «Песчанка — завод».
Ворота завода. У проходных будок—коридоров — прибой ночной смены. В общей массе рабочих мелькает чем—то знакомый силуэт. Когда человек закуривает, при свете спички озаряются одутловатые, тяжело—свинцовые черты лица. На левой щеке — шрам. Мы припоминаем, что видели его ночью на иностранном аэродроме в форме парашютиста. Сомненья нет — это Зубр, он же «Литер А». Зубр смело идет густым потоком. На проходе так же, как и все, деловито, в быстром темпе подает пропуск. Благополучно проникает на завод.
Постепенно ориентируется. Невдалеке справа нефтебаки, за ними — газгольдеры. Зубр с отделившимся ручейком рабочих сворачивает направо. Рабочих становится меньше. Не оглядываясь, идет все дальше. Наконец кругом — никого. Он останавливается. Какой—то темный проулок. Отсюда до отгороженных нефтебаков совсем близко.
Зубр размахивается и бросает в сторону и вверх какой—то черный карандаш. Идет дальше и незаметно бросает все в сторону, через металлическую ограду вокруг резервуаров такие же карандашики.
Поворачивает обратно к проходной. По следу Зубра, там, где он разбросал свои карандашики, через минуту—две вспыхивают еле видные огоньки. Затем струйка жидкого огня, как расплавленная ртуть, растекается по земле, подбирается к бакам с горючим.
За спиной Зубра сначала возникает слабое свечение, которое медленно, но грозно превращается в красное зарево...
Резкий, режущий ухо звук колокола. Заводское пожарное депо. Горохом сверху вниз, в люк, по отполированному шесту сыплются пожарные. Несколько секунд молниеносных движений — и отделение уже на пожарной машине. Издавая тревожный вой сирены, красная машина вылетает из ворот на заводской двор.
Из машины выскакивает пожарник. Это лейтенант пожарной охраны Александр Могучий. Глаза его, полные строгого блеска,— во весь экран. Затем его же зрачки, отражающие красное зарево пожара. Могучий — на подножке пожарной машины. Повелительный жест рукой — и пожарники устанавливают автонасос на гидрант, приступают к развертыванию рукавов.
Никакой разведки тут уже не нужно. Все и без того ясно. Впереди — пламя, пожар. На черном фоне ночи и силуэтов заводских сооружений — газгольдеров, эстакад, высоковакуумных установок — в ожерелье мелких очагов огня грозный факел горящего нефтяного резервуара. Черный дым, зловеще красный снизу, относится ветром в сторону, оседает в виде копоти на все вокруг.
К эпицентру пожара, мимо поднятой вверх руки Могучего, устремляются еще несколько пожарных
