– Куда же вы направлялись? – поинтересовался Алеша.
Незнакомец неопределенно махнул рукой и сказал:
– Куда глаза глядят. В силу сложившихся обстоятельств я совершенно свободен от оков оседлой жизни. – Он поправил пальцем очки и спросил: – А вы куда держите путь?
Алеша посмотрел на своих провожатых и не совсем уверенно произнес:
– Вообще-то, мы направляемся в Москву.
– В Москву? О, это очень большое путешествие! Большое и… – Взгляд незнакомца наткнулся на развязанный узелок. Он судорожно сглотнул слюну.
– Хотите картошки? – предложил Алеша.
– Благодарю вас, но я совсем не голоден, – поспешно сказал незнакомец. – Сегодня утром я сытно позавтракал.
– Глупости. Ничего вы не позавтракали. – Алеша взял из узелка картофелину и протянул гостю. – Вот, держите.
– Но я вовсе не…
– Держите и не спорьте.
Судя по тому, с какой жадностью незнакомец уплетал картофелину, сытный завтрак, о котором он говорил, был выдуман. Съев картофелину, незнакомец тщательно облизал пальцы, затем улыбнулся и вдруг сказал, обращаясь почему-то к Пирогову:
– Господа, а позвольте мне путешествовать с вами.
– Вот еще, – фыркнул Пирогов. – Много вас на дармовые-то харчи.
– Как вам не стыдно, Пирогов! – гневно осадил его Алеша. – Человек просит, а вы! Конечно, присоединяйтесь. Как вас зовут?
– Миронов, – представился незнакомец. – Евгений Александрович. Бывший учитель. Честное слово, господа, я вас не обременю. Просто буду держаться рядом, и все.
Пирогов смерил его щуплую фигуру недоверчивым взглядом и, неожиданно смягчившись, сказал:
– Ладно, черт с вами. Может, когда и сгодитесь. Я читал, что с помощью линз огонь можно разжечь. Правда, сам никогда не пробовал, не довелось.
Миронов улыбнулся.
– Если задумаете разводить костер – мои очки к вашим услугам, – добродушно ответил он.
Нестор Махно взвесил шашку на ладони, проверяя ее балансировку.
– Хороший подарок! – Он слегка отвел руку в сторону и резко рубанул шашкой воздух. – Ай, хороша! Я ваш должник, комиссар!
– Пустяки, – ответил ему человек в серой шинели и кожаной фуражке, сидевший по другую сторону стола. Он был худощав, бледен и тонкогуб. Небольшие, глубоко посаженные глаза смотрели из-под почти голых надбровных дуг настороженно. Руки бледнолицего покоились в карманах шинели, воротник был поднят, как будто человек опасался сквозняков. – Я слышал, вы задержали мальчишку. – Голос его звучал глухо и сипло, отдаваясь в ушах у Махно неприятным поскребом. – Гимназиста.
– Мальчишку? Гимназиста? – Махно посмотрел на гостя и прищурился. – А почему вы им интересуетесь?
Человек в шинели, не вынимая рук из карманов, резко подался вперед.
– Мне нужен этот мальчишка!
– Нужен? – Махно усмехнулся. – Остыньте, товарищ Глазнек. Я его отпустил. Еще утром.
– Как? – Кадык на шее комиссара дернулся. – Как отпустили?
– Вот так, просто. Я не воюю с детьми.
– С детьми? – Серый человек недобро осклабился. – Щенок обвел вас вокруг пальца, как…
– Я сказал – остыньте, – резко оборвал его Махно. – Кажется, это не я у вас в гостях, а вы у меня.
Комиссар снова откинулся на спинку стула. Руки его по-прежнему покоились в карманах шинели. Он посмотрел на Махно исподлобья и спросил:
– Вы его хотя бы обыскали?
– А чего это вы им так интересуетесь?
– Обыскали или нет? – повысил голос комиссар.
Щека Махно нервно дернулась.
– Сбавьте обороты, Глазнек. Я не терплю, когда на меня повышают голос. Последний, кто это сделал, лишился языка. Я вырвал его собственными руками.
Комиссар крепко сжал зубы, на скулах у него заиграли желваки. Несколько секунд он молча смотрел на Махно, затем плечи его слегка обмякли, и он сказал:
– Простите, я не хотел грубить. Так было при нем что-нибудь или нет?
– Что, например? – уточнил Махно, в скучающих глазах которого зажглось любопытство.
– Что-нибудь… необычное.
– Туманно выражаетесь, Глазнек. Нет, при нем не было ничего необычного. Ни оружия, ни денег, ни бумаг. Ничего, что могло бы вас заинтересовать.
– Когда вы его отпустили?
– На рассвете. – Махно наткнулся на холодный взгляд комиссара и недобро прищурился. – Не понимаю, зачем он вам понадобился? Это простой мальчишка. Он не может угрожать делу революции.
– Он владеет важной информацией, – сказал комиссар. – У меня к вам личная просьба. Если он попадется вашим людям – дайте нам знать. Наша благодарность не будет иметь границ.
Комиссар вынул правую руку из кармана шинели и положил на стол бархатный мешочек, стянутый бечевкой.
– Это вам. Подарок.
Махно поднял брови.
– Как? Еще один?
– В знак дружбы, – пояснил комиссар.
Махно криво усмехнулся, взял мешочек, ослабил веревку и с любопытством в него заглянул.
– Дорого вы цените этого щенка, – задумчиво проговорил он. – Неужели он и впрямь того стоит?
– Для кого как, – ответил комиссар.
– Хорошо. – Махно снова затянул мешочек и спрятал его в карман. – Считайте, что мальчишка у вас в руках.
Комиссар поднялся из-за стола.
– Уже уходите? – с усмешкой поинтересовался Махно, разглядывая долговязую и сухую, как мертвое дерево, фигуру комиссара.
– Да, мне пора.
– Можете остаться на обед, – предложил Махно.
– Нет времени. Еще раз простите за вторжение.
– Ничего. – Махно насмешливо дернул щекой. – Одним делом занимаемся. Что-то еще? – спросил он, заметив, что комиссар медлит и словно бы о чем-то раздумывает.
– Да, – ответил тот. – Просьба. Не могли бы вы выдать нам мандат, чтобы мы могли беспрепятственно продвигаться через ваши кордоны?
– Мандат? Это запросто.
Махно достал из стола лист бумаги, обмакнул перо в чернильницу, быстро набросал несколько строк и подмахнул их подписью. Протянул бумагу гостю:
– Держите.
Комиссар Глазнек скользнул по строчкам взглядом.
– Годится? – поинтересовался Махно, насмешливо следя за ним.
– Вполне. Спасибо.
Глазнек спрятал мандат в карман шинели, кивнул Махно, повернулся и направился к двери.
– Эй, комиссар! – окликнул его Махно.
Тот остановился и обернулся.
– Что?
– Забыл сказать. Мальчишка ушел не один, с ним еще двое. Один очень опасен.
