скучно. Скучно от всех этих рож, от всех этих раскрашенных баб. Здесь все с притязаниями. Перед всеми нужно из себя что-то корчить. Все тут из кожи вон лезут, чтобы обратить на себя внимание, перехватить кусок славы или пожрать за чужой счет. И все только самими собой озабочены. Не смотрите так, я знаю, что говорю. Россия для них просто декорация. Даже сейчас – Россия погибает, а они кривляются и скачут. Демонов каких-то призывают… Фениксов… И все радуются, радуются… Чему?
Есенин немного помолчал, затем стряхнул с папиросы пепел и сказал:
– Знаете, что самое скверное? Что я прижился, принял правила игры. Значит, я такой же, как они. Но ведь я поэт! Как такое может быть, а?
– А вы попробуйте быть другим, – предложил Алеша.
Есенин покачал головой.
– Не примут. А не примут – ни книжки не дождешься, ни доброго слова. Будешь, как сыч, под свечкой по ночам корпеть, а потом стишки свои коровам да птичкам читать. А к вечеру в печку их сунешь, потому что все бесполезно. Я этого дерьма нахлебался досыта. Нет, уж лучше суета, уж лучше игра. Здесь, по крайней мере, весело. – Есенин вздохнул. – Если бы еще с души не воротило от этого балагана…
– Беспросветная какая-то у вас философия, – задумчиво сказал Алеша. – С такой философией только головой в петлю.
– Ну уж нет, не дождетесь, – весело произнес Есенин. – Пусть пошляки и графоманы вешаются, а поэту не пристало.
– Тогда сопьетесь, – сказал Алеша.
– Это вряд ли, – снова возразил Есенин. – Я сочиняю стихи. Мне без этого и жизнь не жизнь, а из пьяного какой же сочинитель? Писать стихи лучше всего трезвым.
– А в балаган ходить – пьяным, – сказал Алеша.
Есенин хотел что-то возразить, но тут в дверь постучали.
– Кого еще нелегкая принесла, – проворчал Есенин. Он перевел взгляд от двери на Алешу и сказал: – Ежели что, вы – мой брат из деревни. Поняли?
Алеша кивнул:
– Да.
Есенин подошел к двери и нарочно громко и развязно спросил:
– Кто там еще?
– Это я, – послышался из-за двери женский голос. – Зина.
Есенин откинул крюк с петли. Распахнул дверь.
– Зиночка! Как я рад вас видеть! Проходите, не стойте на пороге!
В комнату вошла стройная девушка в коричневом пальто. Посмотрела на Алешу, нахмурилась. Есенин запер дверь, повернулся и широким жестом указал на Алешу.
– Вот, Зина, познакомьтесь – это Алеша. Он бывший гимназист, а ныне бродяга, как и я.
Девушка кивнула Алеше, затем повернулась к Есенину и тихо произнесла:
– Он что, на всю ночь у вас останется?
Есенин склонился к ее уху и ответил что-то.
– Но ведь мы договаривались, – с тихим возмущением проговорила девушка. – Вы сами меня пригласили.
Есенин поскреб рукой в затылке, покосился на Алешу и ответил виновато-шутливым голосом:
– Ну видите, милая, я совсем об этом забыл. Поступил как полная свинья, согласен.
Алеша поставил стакан на стол и встал с кровати.
– Мне пора идти, – сказал он.
– Что? – оборотился к нему Есенин. – Что значит «идти»? Вы же мой гость!
– Я совсем забыл, мне нужно навестить сегодня одного человека, – сказал Алеша.
– Но на улице ночь!
– Я знаю. Но он ждет меня. Я должен попасть к нему еще сегодня.
Есенин вновь поскреб в затылке.
– Даже не знаю, что вам сказать…
Девушка легонько ткнула Есенина кулачком в бок.
– Ну если только вам действительно нужно идти… – пожал он плечами.
– Чрезвычайно нужно, – подтвердил Алеша.
– Ну хорошо. Только обещайте зайти ко мне на следующей неделе в гости. Обещаете?
– Да.
– В понедельник ко мне приедет один друг. Вам с ним интересно будет поговорить. Приходите обязательно!
Распрощавшись с поэтом и его дамой, Алеша вышел из комнаты. Он пошел было к лестнице, но тут на него накатил приступ головокружения, и он вынужден был прижаться лбом к холодной стенке.
– Ну не дуйся, зая, – послышался из-за двери приглушенный голос Есенина. – Лучше обними меня покрепче!
– Опять ты приводишь в комнату всякий сброд, – ответил ему сердитый девичий голос. – А вдруг он какой-нибудь анархист или того хуже, эсэр?
– Плюнь, не заморачивайся. Иди ко мне. Какие у тебя губы…
Алеша уныло побрел к темной лестнице. Его пугала сама мысль о том, что нужно сейчас выходить на темную, промозглую улицу, где гуляет осенний, пронизывающий до костей ветер.
Через пять минут, шагая по обезлюдевшей Тверской, Алеша остановился возле театральной афишной тумбы и вдруг разразился сухим, мучительным кашлем. От кашля у него снова закружилась голова. Он почувствовал жаркую ломоту во всем теле и через секунду потерял сознание.
13. Схватка
Когда Марго и дьякон подошли к Манежу, он уже был закрыт для посетителей. Воздух был темно-синим, влажным. Желтые гирлянды фонарей гроздьями опутывали площадь.
Как ни странно, попасть в Манеж оказалось делом не таким уж и сложным. Удостоверения сотрудников противопожарной службы сработали безупречно. Марго и отец Андрей получили доступ во все помещения здания. Охранники – четверо седовласых мужчин пенсионного возраста – предложили посетителям чаю, а получив вежливый отказ, ничуть не расстроились и снова уселись на диван перед экраном своего телевизора, потеряв к посетителям всяческий интерес. Это и понятно – ведь по телевизору показывали футбол.
– Ну вот, я же говорила, – сказала Марго дьякону, когда они отошли от охранников на достаточное расстояние, – Манеж в нашем полном распоряжении.
– Да. Просто удивительно.
– В России живем, – небрежно дернула плечом Марго. – Итак, с чего начнем?
– Предлагаю вскрыть пол в просмотровом зале.
– Смешно, – кивнула Марго. – Может, еще и стены молоточком простучим?
– Не нравится – предлагайте сами.
Марго немного подумала и сказала деловым тоном:
– Для начала разделимся. Первый этаж я беру на себе, а вы займитесь вторым. Не забывайте – нам нужна северо-западная сторона. Кстати, где она? – Марго завертелась на месте, определяя северо- западную сторону. – Ага. Вон там. – Она указала пальцем на одну из стен. Там и будем искать.
Она тут же направилась к своей стене, но дьякон удержал ее за руку.
– Постойте.
– Что еще? – недовольно обернулась Марго.
– Помните те четыре буквы, которые остались от сгоревшей строчки?
– Помню. Там было «вз» и «на». А что? У вас появились какие-то мысли на этот счет?
– Появились. Что, если «вз» и «на» – это «взобраться на»? Или «взойти на»?
Марго нахмурила брови и подергала тонкими пальцами маленький подбородок.
– Может быть… И куда мы, по-вашему, должны взобраться?
Отец Андрей указал взглядом на потолок.
