– Ну, и что вы об этом думаете, господин Стейниц?
– Я думаю, что на поле не может существовать четырех королей одновременно, следовательно – это полная чушь.
– Но не касается ли дело политики, господин Стейниц? Политика допускает встречу сколь угодно большого количества королей – и все это в пределах одного поля. Что вы об этом думаете, господин Стейниц?
– Я думаю, что ко мне это не имеет никакого отношения, – ответил своему внутреннему голосу невозмутимый австриец.
– Как знать, господин Стейниц, как знать. Признаться, вы мне сильно напоминаете одного из этих четырех королей. Сказать, какого?
– Не стоит.
– Отчего же?
– Оттого, что все это чушь, – твердо сказал себе старый Вильгельм, сунул листок с конвертом в карман, в котором обычно находилась всякая чепуха, взял в руку трость и так же неторопливо, как и прежде, зашагал к гостинице.
4
– Эмануил… Лас-кер… Я правильно записал?
Молодой усач с гордым, заносчивым лицом кивнул:
– Да, это мое имя.
– Откуда изволили приехать?
– Из Германии.
– Ах, Германия, – вздохнул портье, подобострастно глядя на гордого немца. – Думаю, вам будет трудно привыкнуть к нашей русской расхлябанности. Впрочем, вы, вероятно, уже и раньше бывали в России?
– Нет. Я здесь впервые.
– Но вы отлично знаете русский язык. У вас почти нет акцента.
– Через три дня его не будет совсем! – самонадеянно объявил молодой усач.
– Что ж, добро пожаловать в наш отель, господин Ласкер! Вас проводят в ваш номер.
– Надеюсь, он выходит окнами на восток?
Портье вежливо склонил голову.
– Номер в точности такой, как вы изволили описать. Если вам что-то не понравится, мы предоставим вам другой.
Ласкер высокомерно кивнул, подождал, пока лакей возьмет его дорожный саквояж, и двинулся по коридору. Он был одет в короткое, уже послужившее пальто и модную шляпу. Под пальто у него была короткая визитка пепельного цвета и серые панталоны.
Когда немец подошел к лестнице, по ступенькам как раз сходил – или, вернее сказать, торопливо сбегал – невысокий господин с аккуратно зачесанными набок светлыми волосами и маленькой бородкой. Шуба его была расстегнута и открывала прекрасный твидовый костюм и великолепный галстук, заколотый бриллиантовой булавкой. Пробегая мимо Ласкера, он грубо задел его плечом и побежал было дальше, но Ласкер со скоростью молнии ухватил наглеца за руку.
– Не слишком ли вы спешите?! – холодно осведомился Ласкер.
– Это вы мне? – спросил мужчина, останавливаясь и удивленно глядя на бледные пальцы усача, сжимающие ему запястье.
– Вам! Сбегая по лестницам так быстро, вы рискуете сломать себе шею!
– Шею? – изумленно повторил мужчина.
– Именно так, – кивнул Ласкер. – И кстати, я готов принять от вас извинения, но лишь в том случае, если их форма покажется мне удовлетворительной!
– Извинения?
– Вы и дальше будете за мной повторять, господин попугай?
Лицо мужчины налилось кровью. Белесые брови грозно сошлись на переносице.
– Милостивый государь, – прорычал он, – вы забываетесь!
– Неужели? Хотите поставить меня на место?
Ласкер откинул полу сюртука, и взору блондина предстала рукоять небольшого пистолета, торчащая у Ласкера из кармана.
– Так как насчет извинений? – поинтересовался Ласкер.
Человек со светлой бородкой перевел взгляд от пистолета на лицо молодого усача и по свирепо горящим глазам понял, что имеет дело с человеком, не привыкшим бросать слов на ветер.
– Что ж, – нехотя проговорил мужчина. – Примите мои извинения за то, что я был так неловок.
– Принято! – кивнул Ласкер и отпустил рукав блондина.
Тот, однако, не спешил уходить.
– Могу я узнать, с кем я имею честь?..
– Зачем это вам?
– Как знать – возможно, судьбе будет угодно свести нас еще раз. На свете много лестниц.
– Вы правы, – кивнул усач. – Мое имя Эмануил Ласкер! Если понадоблюсь, в ближайший месяц вы сможете найти меня в этом отеле. Честь имею!
Молодой усач повернулся и, задрав голову, зашагал по ступенькам наверх. Мужчина с бородкой посмотрел ему вслед, зрачки его сузились, а побелевшие губы тихо прошептали:
– Что ж, сочтемся.
У себя в номере Ласкер мельком осмотрелся и спросил лакея:
– Эй, малый!
– Чего изволите?
– Тут где-нибудь рядом есть пивная?
– Так точно, ваше благородие, есть. Пивная Наумова. Это направо и за углом.
– Почему ты меня так называешь? Я ведь не военный.
– Мне показалось, что вы офицер.
– Это из-за моих усов? – Ласкер усмехнулся. – Нет, я не военный. Я сугубо мирный человек.
– Я это заметил, – ответил лакей с хитрой усмешкой.
Ласкер внимательно на него посмотрел, и лакей стер улыбку с губ.
– По-моему, ты проворный малый, – сказал Ласкер после паузы. – Вот что, друг мой, я ничего не ел с самого утра и не прочь пообедать. В пивной Наумова подают кислую капусту?
– И капусту и охотничьи колбаски! – угодливо ответил лакей.
Ласкер поднял палец и назидательно изрек:
– Не каждый немец любит кислую капусту и колбаски – запомни это.
– Так точно, ваше благородие, запомню.
– Ступай теперь. Ах да, совсем забыл. – Ласкер вынул из кармана мелкую банкноту и протянул ее лакею. – Держи это и выпей за мое здоровье!
Денежка исчезла в пригоршне лакея.
– А за чье здоровье прикажете пить? – осведомился он.
– За здоровье чемпиона мира по шахматам Эмануила Ласкера! – ответил усач, так высоко запрокидывая голову, что от лица остались лишь подбородок и усы, торчащие в стороны.
– Бог ты мой – так вы чемпион! – с притворным восхищением пролепетал лакей, хотя наверняка слышал слово «шахматы» второй или третий раз в жизни.
– Да, это я! – гордо ответил Ласкер. – Запомни этот момент, друг мой, когда-нибудь ты расскажешь о нем внукам! А будешь зубоскалить, я позабочусь о том, чтобы твой род прервался на тебе.
– Прощения просим, – пробормотал лакей, стирая с губ улыбку и придавая лицу виноватое выражение. – И в мыслях не было зубоскалить. Это у меня лицо такое, всю жизнь от него страдаю.
– Смотри мне, – пригрозил Ласкер. – Ну, ты получил свои деньги, теперь можешь идти. Ступай, сказал!
