вскочил на ноги и, сжимая в руках два обоюдоострых кинжала, прыгнул гончей на спину. Клинки его кинжалов сверкнули в свете факела и вонзились чудовищу в шею. Два клубка черного дыма вырвались из шеи твари, подобно двум фонтанам крови.
Одним движением гончая сбросила с себя Рамона, сшибла с ног выскочившего перед ней Прошку и устремилась к Лесане. Однако на этот раз на пути у нее снова вырос Глеб. Дважды махнув мечом, он рассек чудовищу грудь, но струя черного дыма, вырвавшаяся из рассеченной груди, ударила Глебу в лицо, на мгновение ослепила его и заставила закашляться.
Гончая вновь устремилась на Лесану, но Глеб судорожным движением ухватил ее за хвост левой рукой и резко рванул на себя. Тут подоспели Хлопуша и Прошка. Два меча одновременно вонзились в правый бок чудовища, а клинок Лесаны разрубил адскому зверю морду.
Чудовище завертелось вокруг своей оси подобно черному смерчу, разбрасывая вокруг дым. Клочки черной плоти, срезанной мечами, завертелись вокруг этого смерча и стали с ним одним целым.
Отброшенная резким потоком воздуха, Лесана отлетела к стене, ударилась об нее затылком и потеряла сознание, а мужчины закашлялись и стали тереть пальцами слезящиеся глаза. Отравленные черным дымом, они не заметили, как гончая вновь бросилась на Лесану и что раны, оставленные на ее черной шкуре мечами и кинжалами, уже затянулись.
Первым опомнился Глеб. Раскрыв слезящиеся от дыма глаза, он увидел перед собой черную тень и, не раздумывая, бросился на нее. Меч Глеба со свистом рассек воздух. Гончая извернулась и ударом огромной лапы вышибла меч из пальцев Глеба, а затем подмяла его под себя и попыталась вцепиться ему зубами в лицо. Но в руке Глеба уже был нож, который он выхватил из чехла, прикрепленного к ноге.
Уворачиваясь от лязгающих клыков гончей, Глеб три раза ударил ее кинжалом в морду и в шею, а на четвертом тварь схватила за клинок зубами, вырвала его и отшвырнула в сторону.
Глеб понял, что ему конец, и в этот миг кто-то появился за спиной у чудовища. В свете факела блеснул клинок меча, и тварь взвыла от боли.
На этот раз Хлопуша, Рамон, Прошка и присоединившийся к ним Глеб навалились на гончую сообща и рубили и резали тварь до тех пор, пока она не превратилась в груду черных ошметков, похожих на трухлявую ветошь. А когда у друзей не осталось сил, Глеб сорвал со стены факел и швырнул его на темную, исходящую черным ядовитым дымом груду.
Пламя ярко вспыхнуло, и изрубленное тело твари зашипело и засвистело под языками огня, изрыгая черные облака смрадного дыма.
Лесана сидела на лавке с бледным, как полотно, лицом и смотрела расширившимися от ужаса глазами на огромное черное пятно сажи на полу. Глеб подошел к девушке, положил ей руку на плечо и ласково спросил:
– Ты в порядке?
– Да… – негромко отозвалась Лесана. Помолчала пару секунд и добавила: – Эта тварь еще страшнее, чем я думала.
– Porco cane… – шепнул Рамон, тоже глядя на пятно. – Проклятая собака. – Он вяло перекрестился ослабшей рукой и пробормотал: – Благодарю тебя, Господи, за то, что помог нам расправиться с адской тварью.
– Ты скверно выглядишь, толмач, – сказал ему Глеб. – Думаю, тебе нужно прилечь и хорошенько отдохнуть.
Рамон и впрямь выглядел сильно ослабевшим. Схватка с гончей Велеса отняла у него последние силы. Однако выказывать свою слабость толмач не собирался.
– Я чувствую себя не так плохо, как выгляжу, – пробормотал он и попытался улыбнуться обескровленными губами.
– Ему сейчас нужен не отдых, а хороший кусок жареного мяса, – пробасил Хлопуша. – Да и бражка не помешала бы. Хорошая бражка кого угодно поставит на ноги.
– Или свалит под лавку, – хмуро проронил Глеб.
Здоровяк глянул на Глеба, усмехнулся, потом кивнул на то, что осталось от гончей, и спросил:
– Что скажешь об этой твари, Первоход?
– Скажу, что она намного сильнее волколака, – отозвался Глеб.
– Но мы сумели ее убить, – подал голос Рамон.
– Сумели, – согласился Глеб. – Ценой огромных усилий. Раны на шкуре этого чудовища затягивались прямо у нас на глазах. Хотя каждая из этих ран была смертельна. А если верить тому, что говорит Лесана, в Иноземье этих тварей – целая стая. Перебить их будет сложно. Я бы даже сказал – нереально.
Некоторое время все молчали, хмуро глядя на черное пятно. Первой молчание нарушила Лесана.
– Жрецы верят, что ты можешь нас спасти, Первоход. Иначе они не послали бы меня за тобой.
– Жрецы умеют убеждать, – с холодным скепсисом изрек Глеб. – Но я бы на твоем месте не верил всему, что они говорят. Мория здорово подорвала мои силы. На Рамона вообще страшно смотреть. У Прошки сломано ребро, а Хлопуша расшиб колено.
– Обо мне не беспокойтесь, – сказал, прерывая долгое молчание, Прошка. – Мое ребро меня почти не тревожит.
– А я стяну колено тряпицей, – подал голос Хлопуша. – Прежде это мне помогало.
Глеб посмотрел на друзей удивленно.
– Вы в самом деле готовы выступить против стаи этих чудовищ?
– А разве у нас есть выбор? – ответил за всех Рамон.
– Первоход, благодаря тебе нам удавалось выпутаться и не из таких переделок, – поддержал толмача Хлопуша. – Пока ты был рядом, я никогда не сомневался в победе.
Некоторое время Глеб задумчиво морщил лоб, потом недовольно вздохнул и сказал:
– Ладно. До утра отдохнем, а на рассвете займемся нашим упырем. Если честно, мне не терпится взглянуть на сияющие врата. Ну а там… будь что будет.
– Верное решение! – пробасил Хлопуша. – Но перед тем, как завалиться на боковую, предлагаю поужинать. Клянусь жареным гусем, у меня уже два часа урчит в желудке. Кто-нибудь возражает?
Возражающих не нашлось, и Хлопуша потянулся к сумке с сухарями и остатками вяленого мяса.
9
Ночь прошла без приключений. С первыми лучами солнца Лесана подняла мужчин. Она выглядела возбужденной, беспрестанно хмурила брови, говорила отрывисто и явно скрывала волнение. Видно было, что она страстно хочет отправиться в свое Иноземье и в то же время сильно этого боится.
Позавтракали сухарями с водой. Говорить никому особо не хотелось. Хлопуша то и дело поглаживал разбитое колено. Прошка морщился при каждом резком движении. Рамон был бледен и по-прежнему выглядел изможденным – ночь не восстановила его силы. Глеб внешне был спокоен, но Лесана, время от времени внимательно вглядывавшаяся в его лицо, понимала, что славному ходоку тоже не по себе.
Улучив момент, Лесана шепнула Глебу на ухо:
– У нас все получится, Первоход. Ты – самый сильный и ловкий из всех мужчин, каких я только видела.
Она хотела быстро поцеловать его в губы, но покосилась на Прошку и Рамона и передумала. Глеб же смотрел на травницу с затаенной тоской. Он чувствовал, что сегодня для них все закончится. И что эта славная девушка, сумевшая разбередить его душу, исчезнет из его жизни, оставшись в памяти светлым и грустным воспоминанием.
Упырь, которого Прошка и Глеб выволокли из чулана, выглядел не таким свирепым, как вчера. Было видно, что он сильно ослабел без еды.
– Накормить бы его для начала, – неуверенно проговорил Прошка, покосившись на Глеба и Лесану.
Но те пропустили его слова мимо ушей.
– Думаю, пора посмотреть, на что он способен, – сказал Глеб. – Лесана, действуй.
Девушка выдвинулась вперед, пристально посмотрела упырю в глаза, а затем положила руки ему на плечи и заговорила с ним на воркующем языке. Упырь зарычал и, дернув головой, попытался схватить Лесану зубами за руку, однако веревка не позволила ему этого сделать. Еще около минуты травница бормотала заклинания, а потом остановилась, посмотрела на Глеба и с отчаянием в голосе заявила:
– Ничего не получается, Первоход. Он стал слишком свирепым, и я не знаю, как это исправить.
