6
Прошло два дня. Своим Волчок в общине еще не стал, однако люди уже смотрели на него без неприязни и подозрения. Работа его была востребована, и постепенно общинники проникались к нему уважением.
На улице послышался перестук копыт и скрип телеги. Волчок сунул поковку в горн, затем сбросил рукавицы и вышел из кузницы на улицу. Страж Отто, жилистый, кадыкастый, привязал лошадь к коновязи.
– Ну, что, кузнец? – поинтересовался он грубым голосом. – Готова ли работа?
– Готова, – ответил Волчок.
Он вернулся в кузню и через минуту выкатил на улицу новые колеса.
– Подсобить? – спросил Отто, прищурив темно-карие, почти черные глаза.
– Не надо.
Волчок легко и умело вышиб из осей чеки, снял старые колеса и установил новые. Все это заняло у него несколько минут. Затем Волчок выпрямился и критически оглядел свою работу.
– Вроде сидят неплохо, – сказал он наконец.
– Отличная работа, – похвалил Отто. – Вижу, ты и впрямь умеешь работать с железом, странник Вольфганг.
– Спасибо на добром слове.
– Но это не значит, что ты мне нравишься. – Глаза Отто снова похолодели. – Ты мне не нравишься, пришелец. И я тебе не доверяю.
– Да ну? – Волчок хмыкнул. – Интересно знать, почему?
– Потому что ты не тот, за кого себя выдаешь. Я не первый год живу на свете и таких хлыщей, как ты, вижу насквозь.
– Видишь насквозь? Это хорошо. У меня что-то крутит живот. Не посмотришь, в чем там дело?
Лицо стража Отто побелело.
– Ты смеешь зубоскалить над моими словами? – процедил он сквозь зубы.
«Кажется, я разозлил его всерьез. Надо спустить конфликт на тормозах, пока он не разбил мне голову».
Однако вместо того, чтобы «спустить на тормозах», Волчок гордо поднял голову и произнес:
– Пастор Нейреттер разрешил мне остаться, Отто. И мне плевать, нравлюсь я тебе или нет. А теперь убери свою лапу с моего плеча, пока в моей руке не появился меч или кинжал.
Пару секунд Отто смотрел Волчку в глаза, и губы его слегка подрагивали от ярости и гнева. Но затем он заставил себя усмехнуться и с видимым усилием опустил руку.
– Ладно, парень. Однажды ты оплошаешь, и я получу возможность выбить из тебя дух. И будь уверен – я сделаю это с большим удовольствием.
Волчок ничего на это не ответил.
Страж запрыгнул на телегу.
– Надеюсь, что колеса не отвалятся, – напутствовал его Волчок.
Когда телега стража Отто, прогромыхав по ухабам, свернула за деревья, Волчок вытер рукою потный лоб и повернулся к кузне. Но тут он услышал чьи-то негромкие шаги. Из-за угла кузницы вывернул пастор Нейреттер.
– Не помешаю? – вежливо осведомился он.
– Нет, отче. Конечно, нет.
Волчок и пастор сели на скамейку. За овином и сараюшками чернел дубовый лес. Через четыре версты дубняк переходил в смешанный лес, очень сырой, густой и запутанный.
Волчок откинул со лба волосы и поинтересовался:
– Отче, почему этот лес называют Адским?
– У местных крестьян издревле существует поверье, что этот лес живой, – ответил священник. – Когда- то в старину, еще до того, как светлое учение Христа вошло в умы и души людей, считалось, что в лесу живет могущественный древний дух с непроизносимым именем. Говорят, что тысячу лет назад ганзейские воины убили в этом лесу две тысячи пленников, которых перегоняли из Болгарии. Убили жестоко, очень жестоко. Поставили всех на колени и разбили им головы топорами. Поскольку работа была тяжелая, ганзейцы время от времени позволяли себе отдохнуть. Они сидели на траве и ели хлеб с мясом, запивая его пивом и весело балагуря. И все это под стоны тех, кто был ранен, и вопли тех, кто ожидал своей участи. Казнь продолжалась целый день, и говорят, что воздух в лесу был так плотно наполнен страхом, гневом и злобой, что ожил и превратился в не знающего покоя духа. Грибники и собиратели кореньев до сих пор находят в лесу полуистлевшие человеческие кости. А иногда – осколки черепов, расколотых топорами.
Волчок слушал пастора с мрачным любопытством, изредка приподнимая брови и покачивая головой.
– Помнишь, ты спрашивал меня о пастушьих псах? – спросил вдруг священник.
– Да, отче, помню. Вы сказали, что ответите позже.
– Прости, в тот грустный час у меня не было настроения посвящать тебя в подробности. Но теперь я понимаю, что был не прав. Ты собирался принять решение, от которого, возможно, зависит твоя жизнь, а я не открыл перед тобой всей правды. Эту общину основали наши прадеды. Поблизости проходит граница Адского леса, о котором ты уже знаешь. Мы не просто живем рядом с этим гиблым местом, мы стоим на страже и не даем нечистой силе распространиться за его пределы. Время от времени мы нанимаем отважных воинов, которые должны защищать христову землю с оружием в руках. Это происходит примерно раз в пять-шесть лет.
– Раз в пять-шесть лет?
Пастор кивнул:
– Да. Каждый раз, когда Зло набирается достаточно сил, чтобы вырваться за пределы очерченной границы, ко мне является Ангел Господень и предупреждает об опасности. Я посылаю своих людей в поисках достойных воинов для предстоящей схватки.
– И что – много таких воинов находится?
– С каждым разом их все меньше и меньше.
Волчок помолчал, обдумывая услышанное, а затем сказал:
– Могу я спросить: давно ли Ангел посещал вас в последний раз, отче?
– Три дня назад, – ответил пастор Нейреттер. – Аккурат перед твоим приходом. Но я и без предупреждений Ангела вижу, что Зло снова поднимает голову. Ныне оно приняло вид черных псов.
– А что вы о них знаете, отче? Откуда они вообще появились? И когда?
– Три года назад мои люди сопровождали через лес подводы с постным маслом и мукой накануне Великого Поста. Это была миссия милосердия.
– В каком смысле?
– Год был голодный, и по призыву нашей общины богатые люди ближайших городов и деревень пожертвовали часть своих запасов на благо страждущих и голодающих. Собрать удалось четыре подводы, однако из леса ни одна из них не выехала. Они сгинули, исчезли без следа. Примерно в то же время люди стали встречать на влажном песке огромные следы волчьих лап. А потом кто-то увидел большую черную собаку. Вот тогда-то люди впервые и заговорили о разбойничьей ватаге черных псов. – Пастор вздохнул. – Раньше они обходили нашу деревню стороной, но теперь мы все чаще встречаем следы собачьих лап рядом с деревней и замечаем незнакомцев, прячущихся среди деревьев и наблюдающих за нами.
– Поэтому вы увидели во сне Ангела?
– Да. Добро должно быть деятельным, Вольфганг. А мы долгое время прозябаем в бездействии. Думаю, совсем скоро Господь пошлет нам испытание.
Обдумав его слова, Волчок сказал:
– Отче, я видел у вас во дворе огромный серебряный крест. Он должен стоить целое состояние. На овощах и фруктах столько не заработаешь.
Пастор прищурил усталые глаза:
– Верно, сынок. Крест этот отлит из пожертвованного серебра.
– «Пожертвованного»? Значит, у вас в общине есть богачи?
