– Вы моложе, чем я думал.
Девушка улыбнулась:
– Я просто хорошо сохранилась. В студенческие годы участвовала в программах по омоложению в качестве испытуемой.
– Сколько же вам лет?
– Не стану называть цифру, но вряд ли я младше вас. Итак, что вас ко мне привело, детектив?
Ник кашлянул в кулак.
– Простите, госпожа Соболева, мы можем поговорить в доме?
В раскосых глазах писательницы зажегся лукавый огонек.
– Вы напрашиваетесь ко мне в гости, детектив?
– Не то чтобы в гости… Просто мне хотелось бы поговорить с вами основательно и детально.
– Что ж, тогда входите!
Писательница посторонилась, позволяя Нику пройти.
Закрыв за детективом дверь, она провела его в небольшую, но очень уютную гостиную с псевдомраморным камином и тяжелыми креслами.
– У вас здесь уютно, – сказал Ник.
– Спасибо, – поблагодарила писательница. – Я не поскупилась на хороший мем. В нем около пятисот вариантов обстановки – от дачного домика до дворцового бального зала.
Ник подошел к антикварному книжному шкафу, уставленному старинными книгами, поднял руку и легонько провел пальцем по корешкам книг.
– Книги настоящие или это тоже иллюзия? – спросил он.
– Иллюзия, – ответила госпожа Соболева. – И шкаф, и книги. – Писательница улыбнулась и добавила грустным голосом: – Настоящие мне не по карману.
Она подошла к телеустановке и нажала на кнопку. На одной из стен, превращенной в экран, возник лес. Шумели листвой деревья, волновалась несжатая рожь, под камнем-валуном, покрытым мхом, журчал ручеек. Картинка была объемная, с обонятельными опциями, так что Ник почувствовал волнующий, терпкий запах листьев.
– Когда-то наши предки наслаждались всем этим в реальности, – с грустью проговорила госпожа Соболева, глядя на деревья. – Даже не верится, что Земля была столь прекрасной. Чай, кофе, саке? – предложила она.
– Нет, спасибо, – сказал Ник. – Если вы не против, я закурю.
– Ученые доказали, что курение вредит здоровью, – напомнила писательница.
– Да, я об этом слышал. Все собираюсь бросить, да силы воли не хватает.
Устроившись в кресле, Ник закурил и после этого приступил к беседе:
– Госпожа Соболева…
– Риоко. Зовите меня Риоко.
– Госпожа Риоко, вы считаетесь одним из лучших на Соло-Рексе знатоков Земли.
– Пожалуй, да.
– И еще вы писательница. Я видел пару ваших романов на прилавке.
– Тоже верно.
– Итак, вы, как говорили когда-то, «инженер человеческих душ».
– Скорее, врач-патологоанатом, – с улыбкой возразила госпожа Риоко. – Вот только препарирует писатель, в основном, собственную душу. А то, что называет ее в романе разными именами – так это исключительно для удобства и занимательности. Но вы ведь пришли сюда не для того, чтобы обсуждать мое литературное творчество.
Ник покачал головой:
– Нет. Госпожа Риоко, вы, наверное, уже слышали о смерти бизнесмена Андрея Ямамото?
Улыбка сошла с прекрасных губ его собеседницы.
– Да, – произнесла она грустным голосом. – Об этом передавали в новостях. Кажется, у него был сердечный приступ?
– Не совсем. Скорее инсульт.
– Очень грустно это слышать.
– Мы обнаружили вашу книгу у него на столе.
Госпожа Риоко пожала плечами:
– Ничего удивительного. Моя книга несколько месяцев держалась в списке бестселлеров.
– Да, понимаю. Но бизнесмены – люди занятые и замороченные, и чтение книг редко входит в разряд их развлечений.
Госпожа Риоко вздохнула:
– Хорошо, сдаюсь. Это я подарила ему эту книгу. Мы были знакомы. Он живо интересовался наноматерией. В общем-то, это и стало причиной нашего знакомства. Хотя, признаюсь, поначалу я была уверена, что он имеет на меня виды.
– Я бы его понял, – заметил Ник, разглядывая красивое лицо писательницы, европеоидное, но с раскосыми азиатскими глазами. – Что он хотел знать?
– Все, – сказала Риоко. – Что такое серая мантия, на что она способна, как можно использовать наноматерию здесь, на Соло-Рексе.
– И вы ему все это рассказали?
– Да. Но ему было мало, он хотел знать больше. Тогда я просто отправила ему книгу экспресс- доставкой.
– Книжка была изрядно потрепана, – сказал Ник. – Это говорит о том, что Ямамото действительно ее читал, а не держал на столе для красоты.
– Рада это слышать. Хотя… – Она пожала острыми плечами. – Какое это теперь имеет значение.
– Для нас имеет, – сказал Ник. – Что он был за человек, этот Ямамото? Хороший или плохой?
– Вы мыслите в слишком радикальных категориях, детектив. Ямамото был из тех, кто умело поддерживает в своей душе баланс между добром и злом.
– Это как? – не понял Ник.
– Элементарно. Ну, допустим, бизнес, которым ты занимаешься, потребовал от тебя сделать кому- нибудь подлость. И ты делаешь ее, но делаешь без всякого удовольствия. А потом идешь в церковь и раздаешь нищим мелочь. Или перечисляешь деньги в какой-нибудь благотворительный фонд. Как бы уравновешиваешь чашу, понимаете? Я говорю метафорами. Вот Ямамото всегда стремился эту чашу уравновесить.
– Удобная позиция, – одобрил Ник. – Однако зло не любит быть в одиночестве. Как магнит притягивает гвозди, так зло тащит за собой другое зло. Да и чаша со злом, если постоянно стоять под ней, может так больно стукнуть по голове, что последнего рассудка лишишься. Тут уж не до добра и зла, а быть бы живу.
– Ваша метафора не вполне удачна, – заметила Риоко.
– Возможно. Я ведь не писатель.
Госпожа Риоко прищурилась.
– В мире есть вещи поважнее добра и зла, – сказала она.
– Вот как? И что же это?
– Истина. Истина, детектив, находится за гранью добра и зла.
Ник пожал плечами, но возражать не стал.
– Вернемся к теме нашего разговора. Госпожа Риоко, по пути к вам я просмотрел вашу книгу.
– Это делает мне честь.
– Серая мантия уничтожила все, что было на Земле, а теперь, несколько сотен лет спустя, пытается все это восстановить.
– Скорее – воспроизвести, – поправила Риоко. – Серая мантия неспособна ничего восстановить, она может только имитировать. Но даже в этом ее возможности ограничены. Серая мантия может воссоздавать объекты, но у нее нет способности к точной детализации. Цветопередача – тоже не ее конек. Именно поэтому дома, улицы и города, которые серая мантия воссоздала на Земле, так далеки от оригинала.
