еще тем, что оставили вам разбойники, – при этом Ричард многозначительно посмотрел на свой меч и стал ждать ответа.
Паломники долго переглядывались между собой, пока наконец Эдвин Блэкхерст не выступил вперед с виноватым видом.
– Мы поторопились, милорд. Мы хотим, чтобы вы ехали с нами, и если таково ваше желание, то пусть еврей тоже едет. Мою покойную жену лечил еврей, хороший человек, дай Бог ему здоровья, в кого бы он ни верил.
Он повернулся к остальным, и все один за другим кивнули, соглашаясь на условие Ричарда.
Паломники вернулись к своим занятиям, и Ричард повернулся к Джоанне. Она знала, что у нее горят щеки. Он так сказал «леди Джоанна и я», словно имел право говорить от ее имени и был уверен, что она последует за ним, если паломники будут стоять на своем. К счастью, ей не надо делать выбор, достаточно того, что она не опровергла его перед всеми.
– Милорд, у меня нет слов выразить вам свою благодарность, – робко проговорил еврей, не замечая, что встревает в молчаливый разговор молодых людей. – Немного в Англии людей, похожих на вас, особенно среди знатных рыцарей.
Его последнюю фразу можно было принять и за вопрос, и за утверждение.
– Просто я видел достаточно несчастий из-за религиозных разногласий, – сказал Ричард. – Прошу прощения, но мне надо смыть остатки краски с лица.
Джоанна осталась наедине с евреем у входа в шалаш.
– Ах, мадемуазель... вам я тоже очень благодарен. Вы так меня защищали! Вы были похожи на львицу! – ухмыльнулся старик, отчего все лицо у него покрылось морщинами, а глаза засияли.
– Я... Я никогда раньше не встречалась с людьми из вашего племени, – робко улыбнулась ему Джоанна. – Кажется, вы такой же, как все.
Бен Иосиф отнесся к ее словам с философским спокойствием.
– Как все и не как все. Но вы, если мне не показалось, хромаете, и нога у вас завязана. Подвернули лодыжку?
Джоанна кивнула.
– Пойдемте со мной к экипажу. У меня есть кое-какие лекарства, которых разбойники не нашли, специально для вас.
Как оказалось, у лекаря было много «специальных» лекарств. Увидев, как он мажет ногу Джоанне, многие паломники стали подходить к нему до ужина и после ужина лечить натертые во время путешествия волдыри, полученные во время сражения раны, головную боль и прочее. К Мод Малкин он подошел сам. Он видел, как она с надеждой и со страхом смотрит на него, а потом переводит взгляд на ребенка, лежащего у нее на коленях.
– Можно мне посмотреть мальчика? – услыхала Джоанна.
Он взял малыша у матери, и она отцепила крепко сжатые руки, но мальчик не стал плакать, а с любопытством ухватился за растрепанную бороду еврея.
– Хороший мальчик, – ласково проговорил еврей. – Только бледненький немножко... Женщина, ты показывала ребенка лекарю?
– Нет... милорд... – Мод покраснела, не зная, как его назвать. – Я... Мы... У нас нет денег...
– Понятно, – бен Иосиф поднял ребенка, так что его ухо чуть не касалось его груди, и подождал, пока Уолтер перестал хихикать. Потом послушал его. – Хм. Так я и думал. Сердечко слабенькое. Если ты мне доверяешь, женщина, я дам тебе капли, которые ты будешь ему давать. Они укрепят ему сердце.
– Нет, не надо... Я благодарю вас, сэр, – сказала Мод, протягивая руки к ребенку. – Мы идем в Уолсингем. Дева Мария поможет нам.
Вениамин бен Иосиф пожал плечами, как делал это, по-видимому, не раз, сталкиваясь с упрямством и слепой верой язычников.
– Очень хорошо, что ты веришь в чудо, женщина. Без чуда малыш не доживет до... А без моих капель он не доживет до Уолсингема, и Дева Мария не успеет сотворить чудо. Не бойся. Это лучше, чем ничего. Капли наперстянки. Я поеду с вами, и мне не уйти живым, если лекарства причинят кому-нибудь вред. Вы меня спасли, и я хочу отплатить вам добром за добро.
Джоанна отвернулась, чтобы посмотреть на жарившегося на костре кабана. Лодыжка почти не болела, после того как бен Иосиф смазал ее и опять завязал. Ей очень хотелось, чтобы капли помогли мальчику, не только потому что ей было жаль несчастную Мод. Хотя паломники разрешили еврею лечить себя, ему несдобровать в случае чего, и тогда даже Ричард Кингслир ему не поможет.
Когда кабан зажарился, Джоанна обратила внимание, что еврей не взял ни кусочка, удовольствовавшись хлебом и сыром.
– Сынам Израиля нельзя есть свинину, – учтиво извинился он.
Вскоре после ужина бен Иосиф лег спать возле костра, подобно многим паломникам. Схватка с разбойниками утомила людей, да и стемнело, пока жарился кабан. Джоанна, однако, чувствовала, как растет у нее внутри нетерпение. Она ждала, когда можно будет поговорить с Ричардом.
Наконец «час» настал, Джоанна нашла его взгляд, в котором отражалось пламя костра.
Она поднялась, обошла костер и, всего один раз оглянувшись, двинулась в сторону буков. Услыхав сову, она остановилась и вгляделась во тьму.
Джоанна сняла плат, и каштановые волосы рассыпались у нее по плечам. Ричард знал, что она ждет его, и с трудом удержался, чтобы не протянуть руку и не обнять ее. Однако он не посмел.
– Зачем вы тут, милорд? – спросила она ничего не выражающим голосом, и Ричард понял, что речь идет о паломничестве в Уолсингем, а не о том, что он сейчас с ней в дали от остальных.
