Эпплфилд.
– О да, сестра моей подруги. Через три дня мы встретимся, а если нет, желаю вам всего доброго и, Бог даст, мы еще тут увидимся, – сказала Джоанна, сгорая от нетерпения остаться наедине со своим возлюбленным и надеясь, что ей удалось это скрыть от окружающих.
17
– С вашей стороны было очень мило сообразить, что я имел в виду, когда заговорил о сестре леди Габриэлы.
Похвала Ричарда согрела сердце Джоанны.
– Может быть, я не очень хорошо умею лгать, но я видела, как загорелись глаза у Марджери, когда она узнала, что у меня тут подруга! Представляете, как заработает ее язычок, если она узнает о нас?
– Это не ее дело, – отозвался Ричард. – После того как вы с ними расстанетесь, вы больше никогда никого из них не увидите.
С болью Джоанна подумала, что это может случиться гораздо скорее, чем ему кажется.
Ричард предусмотрительно выбрал постоялый двор под названием «Три ангела», расположенный на другом конце города. Во-первых, до него было далеко, во-вторых, в нем было дорого, так что влюбленные могли не опасаться встретиться с другими паломниками.
Хозяйка, пухлая вдова Эдна Флетчер, приняла их с распростертыми объятиями.
– Вечер добрый, милорд и миледи Кингслир! Ваша комната уже готова и ужин тоже, так что скажите, когда проголодаетесь. Вот сюда...
Они поднялись вслед за хозяйкой по лестнице и вошли в просторную комнату окнами на улицу. Пол был устлан свежими половиками, под которые были подсунуты листья лаванды, так что стоило наступить на половик, и комнату словно заливало нежным запахом. В углу стояла огромная кровать с великолепным синим покрывалом.
– Перину я сама набивала гусиным пухом, – с гордостью сообщила Эдна. – В моем доме нет ни одного соломенного тюфяка! Простыни свежие.
Возле окна расположился небольшой столик, сидя за которым, наверное, было приятно смотреть, что происходит на улице.
– Может, подать вам обед?
Ричард помедлил с ответом, глядя на Джоанну и ожидая, что она скажет.
– Я... Я немножко поела, пока ждала вас в таверне, – проговорила Джоанна, не помня, ела она или нет, и если ела, то что. – Если вы голодны, милорд...
Ричард повернулся к вдове.
– Немножко позднее. Думаю, миледи надо помыться.
Джоанна даже зажмурилась от удовольствия. Горячая вода и мыло. По дороге не было никакой возможности по-настоящему помыться, и избалованный носик придворной дамы чуял, что остальные паломники и вовсе не мылись, или не приученные к этому, или считавшие, что Святая Дева будет к ним благосклоннее, если они принесут еще и эту жертву. Джоанна вспомнила, как она хорошо помылась в доме еврея и как приятно ей было прийти к Ричарду, благоухая чистым телом.
– Как только вода нагреется, я принесу, – пообещала Эдна, с улыбкой приняв от Ричарда монету и плотно закрывая за собой дверь.
Влюбленные остались одни.
– Вы ей сказали, что я ваша жена? – спросила Джоанна.
Ричард повернулся к ней.
– Я подумал, так будет лучше, – ответил он, не отрывая от нее глаз. – К тому же это станет правдой, как только мы возвратимся к королю, а в моем сердце это уже правда. Любимая, иди ко мне.
– Миссис Флетчер сейчас вернется...
– Нет, ей еще надо нагреть воду и найти, кто притащит ее наверх, – усмехнулся он. – Я весь день ждал, любовь моя, когда смогу прикоснуться к тебе. Я хочу тебя.
Как не бывало усталости после целого утомительного дня в дороге, потом в очередях к святым Уолсингема. Кровь забурлила в жилах Джоанны, когда она сделала шаг-другой к Ричарду.
Здесь в комнате им больше не надо было следить за собой и делать вид, что Джоанна хранит верность своему жениху, с которым собирается обвенчаться после паломничества. На чужих глазах они обращались друг к другу с прохладной учтивостью, словно они друзья, которых связывают придворное знакомство и совместное путешествие.
Здесь незачем блюсти холодность и учтивость. Это последнее, о чем подумала Джоанна, прежде чем его губы прижались к ее губам, а его руки прижали ее к себе. И тотчас шерстяное платье стало жечь ей кожу, едва вспыхнул огонь у нее в животе и грудях, захваченных руками Ричарда. Прохладный воздух коснулся ее шеи, когда Ричард снял с нее платье, чтобы поцеловать ее. Развязывая тесемки, он тоже беспрерывно целовал ее, потом стянул с нее платье и бросил его на половики у ее ног. Через мгновение за нею последовала рубашка.
Джоанна осталась в одной легкой сорочке, и Ричард прижал ее к себе, чтобы она ощутила, как он сгорает от страстного желания слиться с ней, и, когда она затрепетала в ответ, он подхватил ее и понес на кровать.
Зная, что хозяйка скоро возвратится, да и позднее у них будет сколько угодно времени, они не стали терять драгоценные мгновения на долгие поцелуи и любовные игры. Ричард опустил руку и, почувствовав, какая она влажная изнутри, возликовал, поняв, что Джоанна не менее страстно хочет его, чем он ее. И он быстро взял ее, впитывая в себя ее крик, словно литанию, пока она не задохнулась от сладкой муки.
