сейчас точно так же вспоминает о тебе…
Этторе на мгновение закрыл глаза, пытаясь припомнить, где именно они успели побывать с Даниэлой в течение нескольких дней их знакомства, и вдруг, издав победный возглас, что есть духу помчался вниз по ступеням.
— Куда ты? Постой! — крикнула ему вслед Фредерика, свесившись через перила. — Хотя бы намекни, где проводят время страдающие от любви женщины… Я ведь должна знать, куда мне следует идти, если мы вдруг поссоримся с Бернаром! — нетерпеливо подпрыгивая на месте, продолжала кричать она.
Но Этторе был уже далеко. Выскочив из подъезда, он пробежал несколько метров до припаркованного возле газетного киоска такси и, плюхнувшись на сиденье рядом с водителем, коротко распорядился:
— К галерее Брера…
Именно там им обоим пришла мысль повторить сюжет увиденной картины…
Как странно, передо мной сейчас то же самое здание галереи, каким оно было несколько дней назад… Только кажется, будто сегодня оно совсем другое: мрачное и необитаемое… Словно за его стенами царит пустота, размышляла Даниэла, глядя на залитый солнечным светом фасад. Но это только кажется… На самом деле все вокруг как всегда, и в галерее полно людей, как настоящих, так и нарисованных… А мне все эти глупости только мерещатся… Лоредана права, я в последние дни сама не своя… И все это из-за… Нет, не буду даже про себя произносить его имя… И вообще не буду думать о нем… Какой от этого толк? Лучше подумаю о предстоящей встрече с Феликсом… Хорошо, что я сегодня встретила его в магазине, и он напомнил мне о тестах по итальянскому, которые уже столько времени лежат у меня… Даниэла медленно провела ладонью по кожаной папке и, окинув отрешенным взглядом немноголюдную улицу, увидела, как со стороны художественной мастерской к ней приближается Феликс.
— А он удивительно пунктуален, — пробормотала она, взглянув на часы. — Появился ровно в два часа, как и договаривались… И, кстати сказать, оказал мне этим очень большую услугу… Ведь теперь мне больше незачем торчать возле этой галереи…
— Добрый день, синьорина Ламбретти, — приветливо улыбнувшись, поздоровался с нею Феликс на итальянском языке. — Надеюсь, я не заставил себя ждать? — окинув ее обеспокоенным взглядом, поинтересовался он.
Даниэла картинно сделала ладонью отрицательный жест.
— Ни единой секунды, синьор Феликс, ни единой секунды, — шутливым тоном откликнулась она и сразу же продолжила с одобрительной улыбкой: — А вы, я вижу, времени даром не теряли… Ваш итальянский стал значительно лучше, и произношение в том числе, хотя тест, насколько я помню, показал несколько иные результаты… — Она передала ему папку и, немного смутившись, попросила: — Если вам не трудно, извинитесь, пожалуйста, перед своими сокурсниками за мою забывчивость… Эта простуда совершенно выбила меня из колеи…
— Ну что вы, синьорина Ламбретти, вам не за что перед нами извиняться, — поспешно перебил ее Феликс. — Никто из нас не застрахован от подобной неприятности… К тому же эти тесты вы могли вернуть и позже… Я напомнил вам о них только потому, что хотел знать, какую оценку заслужили мои скромные знания, — сбивчиво продолжил он и, не дав Даниэле возможности что-либо возразить, предложил: — А почему бы вам сейчас не пойти со мной на день рождения к моему другу? Там соберутся все студенты нашей группы, и они будут очень рады вас видеть, можете мне поверить.
— Я верю вам, Феликс. Я тоже была бы рада видеть всех ваших друзей, но, к сожалению, в данный момент не смогу составить вам компанию… — начала было Даниэла.
Но тут же услышала рядом хорошо знакомый, как всегда безмятежно ровный голос:
— Синьорина Ламбретти хочет сказать, что у нее назначена очень важная встреча и именно поэтому она вынуждена отказаться от вашего приглашения, — с преувеличенной учтивостью проговорил Джанни, обняв Даниэлу за талию.
Но она поспешно отпрянула.
— Что ты здесь забыл? — недоуменно поинтересовалась она, устремив на него настороженный взгляд. — Ты что, до сих пор не вернулся в Лугано?
— Наоборот, я только сегодня вернулся оттуда, — спокойно уточнил Джанни.
— Чтобы следить за мной? — с вызовом спросила Даниэла.
Джанни сделал витиеватый жест.
— Ну, скажем так, приглядывать… — немного подумав, поправил он ее. — Но только, разумеется, не здесь…
— Кажется, я поняла, — поспешно оборвала его Даниэла. — Ты снова собираешься настаивать на возвращении к нашей прежней жизни в Швейцарии… Если так, то не трать свое красноречие даром, прибереги его для клиентов банка… У тебя ведь наверняка через несколько минут назначена встреча с одним из них…
— Ошибаешься, — невозмутимо откликнулся Джанни. — Я еще вчера уладил все деловые вопросы, чтобы сегодняшний день посвятить исключительно вопросам личного характера.
— Ах, вот как? Ну что ж, должна тебе сказать, что ты напрасно так перенапрягся, — с недоброй иронией проговорила Даниэла. — И напрасно тратишь свое драгоценное время, потому что я не вернусь в Лугано и никогда больше не вернусь к тебе… — запальчиво продолжила она.
Джанни окинул ее внимательным взглядом и, кивнув в сторону молча наблюдавшего за их диалогом Феликса, спокойно предложил:
— Давай наконец пожелаем этому мальчику счастливого пути и продолжим наш разговор без свидетелей…
— Не беспокойтесь, синьор, я уже ухожу, — опередив своего преподавателя, откликнулся Феликс. — Надеюсь, мы скоро увидимся в университете, — пожав Даниэле на прощание руку, скороговоркой выпалил он и торопливо зашагал в сторону мастерской.
— Жаль было расстраивать прилежного студента сообщением о том, что в его университете ты больше не появишься, — провожая его притворно-сочувственным взглядом, тихо проговорил Джанни.
— А вот мне нисколько не жаль расстроить тебя сообщением о том, что я вовсе не собираюсь покидать его университет, — бесстрастным тоном заявила Даниэла.
— Знаешь, когда ты несколько дней назад устроила мне сцену оскорбленной гордости, я был уверен, что весь этот спектакль тебе скоро наскучит и в следующий раз ты встретишь меня совсем по-другому… — задумчиво проговорил Джанни. — Мне казалось, что эта выходка — всего лишь банальная месть обиженной женщины, не более того… Но потом я понял, что на самом деле все куда проще… Что эта месть даже гораздо более банальна, чем представлялась мне вначале… — Он сделал выразительную паузу, выжидающе глядя Даниэле в глаза.
Она пожала плечами.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду…
— Ты хотела сказать «кого», — по-прежнему невозмутимо поправил ее Джанни. — Ведь эта месть имеет вполне осязаемый облик… Мужской облик, — многозначительным тоном уточнил он. — Разве я не прав?
Даниэла поспешно отвела взгляд.
— Тебе не нужно было приезжать сюда, — еле слышно проговорила она.
Джанни вскинул брови в притворном удивлении.
— Вот как? Ты, оказывается, взяла на себя обязанность принимать за меня решения? — с наигранной любезностью поинтересовался он. — И теперь я могу приехать в родной город только с твоего позволения? Или с позволения того осязаемого орудия мести, которое ты так тщательно скрываешь? — уже требовательным тоном продолжил допытываться он. — А может, я был не так уж неправ, подозревая тебя в любовной связи с тем стариком? Или теперь у тебя в фаворитах этот юнец, которому я только что позволил сбежать отсюда? Хватит отмалчиваться, отвечай, — разгневанно тряхнув ее за плечо, потребовал он.
Но Даниэла не слушала его, глядя во все глаза на приближающегося к ним Этторе.
— Надеюсь, вы не будете разочарованы, если вместо синьорины Даниэлы на все интересующие вас вопросы отвечу я? — сдержанно поинтересовался он, остановившись за спиной Джанни и, не дожидаясь его ответа, продолжил: — А пока мы будем беседовать, синьорина может полюбоваться шедеврами живописи… Точнее, одним из них, к которому она испытывает искреннюю симпатию, — многозначительным тоном
