– Эй, Павел, все в порядке. – Зулу присел на корточки возле носилок. Ему очень хотелось обнять или, по крайней мере, пожать руку друга. – Мне бассейн вовсе не нужен теперь, когда мои лилии погибли.
– Да, но ящерицы... – В голосе Чехова отчетливо звучала навязчивая озабоченность находящегося в шоке человека. – Мы должны подобрать для них какую-то другую емкость. Не могут же они вечно плескаться в моей ванне.
Маккой многозначительно потянул за край гравитационных носилок, скорчив Зулу угрожающую гримасу. Рулевой торопливо поднялся и отошел в сторону:
– Они могут, по крайней мере, побыть там, пока ты не вернешься из лазарета.
Ухура поднялась на цыпочки, пытаясь взглянуть на Маккоя через плечо Зулу.
– Но доктор...
– Никаких но! – Он оттолкнул Зулу, и тот от неожиданности попятился, задев Ухуру. – А вы, двое, отправляйтесь по своим каютам или куда-нибудь еще. Сами найдите место для этих чертовых ящериц! – Сохраняя сердитое выражение, доктор Маккой посмотрел на Чехова, когда шеф безопасности приоткрыл рот, намереваясь было что-то возразить. – А вам следует молчать и постараться заснуть, иначе придется ввести снотворное.
– Боунз...
– И вы! – Доктор посмотрел на Кирка, совсем не скрывая раздражения. Зулу стало чуточку легче, когда он увидел, что и капитан немного смущен. – Если вы хотите сделать доброе дело, то лучше отправляйтесь к себе на мостик и давайте побыстрее возвращаться на Сигму-1, прежде чем эта троица навлечет на нас еще какие-нибудь неприятности!
Глава 21
Взгляд Чехова скользил по полу ванной комнаты. Услышав, что к нему в каюту кто-то вошел, он поднял голову.
– Есть кто-нибудь дома?
Внезапно лейтенант сообразил, что будет выглядеть не очень достойно, если его увидят в таком виде, в котором он сейчас находился. Сидя в темноте на полу, он плескал рукой в ванне, наполненной теплой водой, небрежно сбросив свой форменный китель в раковину. Однако Чехов тут же вспомнил, что после того как он бегал в одних носках в зоне разрыва корпуса, не говоря уже о том, как его вырезал из скафандра фазерной горелкой какой-то младший лейтенант, ему вряд ли уже стоит беспокоиться о своем достоинстве. К тому же Зулу вовсе не был одним из его сотрудников службы безопасности, да и знакомы они с рулевым были весьма продолжительное время.
– Да, я здесь.
Сначала в дверях появилась только стройная тень Зулу. Он стоял спиной к свету, падавшему из коридора каюты, поэтому лица было не разобрать.
– С тобой все в порядке? – спокойно поинтересовался Зулу, и Чехов кивнул в ответ.
– Я просто размышляю.
Он подтолкнул пальцем плавающую губку и отправил ее лениво пересекать водные просторы ванны вместе с весело потрескивающими ящерицами-пассажирами. Если бы не правая рука, которая до сих пор была стеснена повязкой, он сумел бы, возможно, поднять с пола и дать ящерицам хранившийся здесь же на полу рыбий корм. Но в таком состоянии даже и не стоило предпринимать подобных попыток.
– И о чем же ты размышляешь? – спросил Зулу, усаживаясь на пол напротив друга. Он подтянул к себе колени, положив подбородок на ладони. – Не о том ли удивительном и экзотическом обеде, которым мы с Ухурой собираемся угостить тебя теперь, когда вернулись на Сигму-1?
– Нет. – Перебрав в памяти все, что произошло с ними после отлета с космической станции, Чехов счел такое предположение совсем даже и не забавным. – Я думаю о том, какая у нас была ужасная неделя.
– Эй... – Зулу вытянул ногу и легонько толкнул своего друга в притворном возмущении, хотя беспокойство в голосе рулевого было вполне искренним. – Ты мне обещал, что прощальная церемония не испортит тебе настроение.
– Ничего этого нет и в помине. – Чехов вылил воду из ладони, и ближайшие к его руке ящерицы мгновенно замерли. Он терпеливо дождался, пока они начнут снова свое пение, и добавил:
– Совершенно честно говорю. Я даже рад, что сходил туда.
Общее число погибших достигло ста сорока трех, и церемония прощания с погибшими членами экипажа 'Конго', проходившая на одной из взлетно-посадочных площадок Сигмы-1 ввиду отсутствия другого места, способного принять всю команду, служащих Звездного Флота и сотрудников станции, пожелавших прийти, продлилась все утро. Чехов ходил на церемонию один. Он немного побаивался, что вновь испытает то тягостное чувство, которое навалилось на него после первого известия о трагедии и которое он старался загнать вглубь себя. На борту 'Энтерпрайза' только он один по-настоящему был потрясен происшедшей аварией и гибелью людей, остальные искренне сочувствовали, но не слишком вникали во все обстоятельства, не имея никого из близких среди погибших. Но сегодня во время поминальной службы лейтенанта окружали люди, которые потеряли друзей, возлюбленных, уважаемых и ценимых сослуживцев. И ему было даже как-то легко находиться среди этих людей, разговаривать с ними, плакать вместе с ними.
– Я там встретился с главным инженером 'Конго', – сообщил он Зулу. Это была женщина. Прямая противоположность Монтгомери Скотта – маленькая, тонкая, почти хрупкая при своей бледности. – Мы долго говорили с ней о Роберте и о том, что случилось в день его гибели.
Зулу кивнул, немного неуверенно, потому что не знал, как ему реагировать на услышанное.
– А она хорошо знала его?
– Достаточно хорошо. – Чехов положил руки на колени и посмотрел из темноты на Зулу. – Она должна была пойти с той группой, которая направлялась для отсоединения гондол. Роберт убедил их капитана, что может сам справиться с этой работой и нет необходимости ей вообще отправляться с ними. – Ухватившись свободной рукой за край ванны, Чехов поднялся на ноги. – Ее дети были вместе с ней на службе.
Зулу также встал.
– Значит, его поступок не оказался бесполезным, – заметил он, выходя вместе с другом в главную комнату каюты, куда тот пошел искать свой рабочий китель. – По крайней мере, он погиб ради блага этой женщины.
– Да, я тоже так подумал.
Зулу выхватил китель прямо из-под протянутой руки Чехова, и он ответил удивленным и недовольным взглядом:
– Ты и сейчас думаешь так же?
– Ну ладно, – Чехов раздраженно потянул китель к себе. – Да, она очень благодарна за этот поступок Роберту. И я тоже рад, что из его жертвы хоть что-то получилось.
– Это уже лучше, – Зулу принялся выполнять неофициальную обязанность Ухуры: застегивать воротник Чехову и расправлять плечи его кителя. – Если учитывать все детали, то по мне уж лучше бы ты был сердитым, чем подавленным.
'Иногда, – подумал Чехов, – даже и не стоит тратить время на попытки вести осмысленные разговоры со своими друзьями'.
– Не понимаю, почему я до сих пор терплю тебя, – проворчал он вслух, направляясь к двери.
