– Да, нравится. Не всегда, правда, но если хочет ехать одна, то так и говорит об этом. Она уже совершила одну поездку осенью.
– Вот как? И куда же она ездила?
– В Акапулько. Ей там очень понравилось. Говорит, что если еще раз поедет туда, то возьмет меня с собой.
– Здорово. Прошлым летом я была в Вьенто-Негро, но это самый дальний юг, на котором мне приходилось бывать.
– А я и там не была. Берлин всегда любила путешествовать. А у меня нет такой страсти. То есть, я хочу сказать, что предпочитаю другие занятия.
– Какие, например?
– Ну, не знаю. Люблю шить и готовить.
Я решила сменить тему.
– Смерть Лорны, должно быть, явилась для вас тяжелым ударом. Вы уже успокоились?
– Пожалуй. А вот им до сих пор тяжело. Раньше мама и папа были гораздо ближе друг к другу, а после смерти Лорны, похоже, все изменилось. Такое впечатление, что сейчас смерть Лорны тревожит только маму. Она постоянно говорит об этом. Берлин даже обижается. Ее действительно это расстраивает. А как же мы? Неужели мы совсем не в счет?
– А вы были дружны с Лорной?
– Не очень. Лорна вообще сторонилась всех. Она жила в своем мире, а мы в своем. У нее был этот коттедж, и ей нравилось уединение. Ненавидела, когда люди заходили к ней без приглашения. Да ее часто и дома не бывало, особенно по ночам. Она где-то гуляла. Всегда давала понять, что не надо ходить к ней, пока она сама не позвонит и не пригласит.
– Вы часто виделись с ней?
– Не очень, и главным образом здесь, когда она заходила. А за те три года, что она прожила в коттедже, я побывала там раз, ну, может быть, два. А Берлин нравилось туда ходить. Она любопытная по натуре. А Лорна была загадочной.
– В чем это выражалось?
– Не знаю. Ну, например, почему ее так раздражало, когда люди заходили к ней? Что тут страшного? Да и с нами могла бы быть поприветливей. Мы ведь ее
– А вы знали, куда она ходит по ночам?
– Не-а. Возможно, у нее не было какого-то определенного места. Я постепенно более или менее привыкла к этим ее странностям. Она не была общительной, как ми. Вот мы с Берлин подружки, вместе гуляем, ходим на свидания и все такое прочее. Вот сейчас у каждой из нас есть приятель, в выходные мы вместе ходим в кино и на танцы. А Лорна никогда не делала нам ничего приятного. Нет, делала, конечно, иногда, но ее приходилось упрашивать.
– А как вы узнали о ее смерти?
– К нам приехала полиция, они сказали, что хотят поговорить с папой. Он и сообщил маме, а уж она нам. Это было ужасно. Мы ведь думали, что Лорны нет в городе, мама сказала, что она уехала в отпуск. Поэтому и не волновались, что она не звонит, думали, позвонит, когда вернется. Даже подумать страшно, как она лежала там и гнила.
– Да, это ужасно.
– Ох, Господи. Я начала кричать, а Берл побелела, как привидение. Папа был в шоке, а мама и того хуже. Она до сих пор не пришла в себя. Она бродила по дому, кричала и плакала, рвала на себе волосы. Я ее никогда не видела такой. Обычно именно она поддерживает всех нас. Как тогда, когда умерла бабушка. А ведь это была ее
– Для родителей страшно пережить своих детей.
– Да, все так говорят. Но полиция считает, что ее убили, и тут уж ничем не поможешь.
– А вы как считаете?
Тринни пожала плечами.
– Возможно, она могла умереть от аллергии. Мне не нравится думать об этом. Очень неприятно.
Я снова сменила тему.
– А это вы были с Лорной в Сан-Франциско в прошлом году?
– Нет, это Берлин. А кто вам сказал об этом?
– А я познакомилась с парнем из фильма.
Тринни оторвалась от своего занятия и с интересом взглянула на меня.
– С которым?
Глава 12
Она моментально покраснела. Несмотря на темно-русые волосы, цвет лица у Тринни был светлый, и румянец ярко горел на щеках. Она отвела взгляд и внезапно гораздо интенсивнее занялась своей работой. Я видела, что ей очень хочется сменить тему разговора. Тринни склонилась над футболкой с таким видом, будто важнее всего было именно сейчас малевать все эти черточки.
