коттеджа. Там было совершенно темно, я посветила фонариком, потревожив сороконожек, которые кинулись врассыпную.
На земле там лежал лист фанеры, а на нем – садовые инструменты. Я поднялась, сориентировалась относительно местонахождения коробки звонка, снова нагнулась и, осветив фонариком балки, увидела, где зеленый провод выходил через пол. Будучи закрепленным скобками через большие интервалы, он тянулся вдоль балки к ближнему от меня краю крыльца. Надо было лезть под крыльцо, что отнюдь не вызвало у меня радости, когда я представила себе, сколько там в темноте ползает пауков.
С большой неохотой я, в очередной раз, опустилась на четвереньки и поползла под крыльцо. Пауки- детеныши с тревогой наблюдали за моим появлением, многие из них заметались в панике. Потом они, наверное, со страхом будут делиться своими впечатлениями: 'Просто ужас. У этих людей такие большие пальцы и отвратительные ноги, которые всегда выглядят так, как будто хотят раздавить тебя'. А мать- паучиха успокоит их: 'Большинство человеческих существ абсолютно безвредны, они не меньше боятся нас, чем мы их'.
Я задрала голову, осветив доски фонариком. Прямо на уровне глаз к одной из них скобками был прикреплен кожаный футляр. Воспользовавшись отверткой, я вытащила скобки. Футляр был покрыт пылью, кожа в нескольких местах потрескалась. Выбравшись из-под крыльца, я отряхнула руки от пыли, кое-как смахнула грязь с джинсов и выключила фонарик. Потом вернулась в коттедж, чтобы обследовать свою находку. То, что я держала в руках, напоминало футляр для портативного радиоприемника или магнитофона с отверстиями сбоку, куда можно было вставлять наушники или микрофон. А с другой стороны имелась прорезь для ручки регулировки громкости. Явно какое-то подслушивающее устройство, не очень сложное, но, вероятно, вполне эффективное. Нечто подобное кто-то пару лет назад установил у меня дома, и обнаружила я его по чистой случайности. Магнитофон, включавшийся при звуке голоса, записывал все мои телефонные разговоры и сообщения, поступавшие на автоответчик, да и вообще все разговоры, которые я вела дома.
Значит, кто-то шпионил за Лорной. Конечно, вполне возможно, что она сама установила эту штуку, но это только в том случае, если ей надо было сохранить запись своих разговоров с кем-то. Но тогда она установила бы магнитофон прямо в коттедже, где и слышимость была бы лучше и удобнее было бы менять пленку.
Теряясь в догадках, я размышляла, кто мог иметь доступ к подобной подслушивающей аппаратуре. Может быть, Леда Селкирк, дочь частного детектива, которого в свое время лишили лицензии за незаконное прослушивание разговоров граждан? Я выключила свет в коттедже, а фонарик снова включила. Села в 'фольксваген', завела его и покатила по грунтовой дороге к выезду на улицу.
Перед домом Бурков я остановила машину.
Когда дверь на мой стук открыла Леда, я предстала перед ней, держа пыльный кожаный футляр на кончике отвертки, словно шкуру какого-то неизвестного зверя. Хотя на дворе стоял февраль, Леда облачилась в наряд, который скорее подошел бы исполнительнице танца живота: просторные шаровары из тонкой цветастой материи, напоминавшие пижамные брюки, и топ из того же материала, но с другим рисунком, застегивавшийся всего на одну пуговицу, расположенную как раз между ее тощеньких грудок.
– Дж.Д. дома? – спросила я.
Она покачала головой.
– Еще не приехал.
– Не возражаете, если я войду? – Я представила себе, какая сейчас происходит борьба у нее внутри. Леда никак не могла решить – прогнать меня или впустить в дом.
Она посмотрела на меня, потом на кожаный футляр и не нашла ничего лучше, как воскликнуть:
– Ох!
Леда сделала шаг назад, а я вошла в полутемный коридор и затем двинулась за ней на кухню. Бросив взгляд налево, я заметила Джека, который неподвижно лежал на диване лицом к телевизору, по которому шли мультики. Ребенок спал, и по его лицу прыгали цветные блики.
На кухне пахло жареным луком и мясом, наверное, этот запах сохранился еще с моего прошлого посещения, хотя, казалось, с того момента прошла целая вечность. Пожалуй, даже гора тарелок в раковине выглядела так же, как тогда, хотя она явно стала больше. Леда, наверное, из тех женщин, которые пользуются чистой посудой, пока она не кончается, и только потом моют всю разом.
– Хотите кофе? – предложила хозяйка. Я увидела, что у нее включена кофеварка, в кофейник уже падали последние капли.
– С удовольствием выпью. – Я присела на банкетку и осмотрела стол на предмет наличия липких пятен. Заметив несколько, я осторожно поставила локти на чистое место.
Леда плеснула мне кофе в чашку, долила себе, а кофейник снова подставила под кофеварку. В профиль нос у нее казался слишком длинным для ее лица, но при определенном освещении это не так бросалось в глаза. Длинная шея, маленькие уши, коротко подстриженные завитые темные волосы, подведенные черным карандашом глаза, на губах помада коричневатого оттенка.
Я положила кожаный футляр прямо на центр стола.
Леда уселась рядом, поджав под себя ноги, пригладила рукой волосы. У нее было какое-то сонное выражение лица.
– Все время собиралась убрать это, но так и не удалось. Какая глупость с моей стороны.
– Значит, это вы установили аппаратуру для подслушивания?
– Аппаратуру – это громко сказано. Просто микрофон и магнитофон.
– Зачем?
– Не знаю. Я беспокоилась. – Ее темные глаза, наполненные невинностью, казались огромными.
– Я вас слушаю.
Лицо Леды начал заливать румянец.
