«У» – значит убийца

происходило что-то важное, то суть от меня явно ускользнула. Поразило меня лишь одно. В своем телефонном разговоре с Недом Кларк Эссельман проявил недюжинную страсть. Видно, за кулисами можно было дать волю своим чувствам, а на публике следовало сдерживать эмоции на благо общего дела.

Присутствующие один за другим выходили вперед и обращались в президиум с заготовленными заявлениями. Они зачитывали их громкими голосами, стараясь сухо изложить суть. От тепла человеческих тел и работающего отопления в зале было не просто жарко, а убийственно душно. А поскольку я недосыпала уже в течение пяти дней, то клевала носом, качаясь на стуле из стороны в сторону. Со стыдом должна признаться, что фактически я заснула. Это было нечто вроде нырка в бессознательность. И поняла я это только тогда, когда мой подбородок уперся мне же в грудь. Наверное, я бы продолжала спать, но меня вернул к действительности жаркий обмен мнениями. С опозданием я поняла, что начало его пропустила.

Выпрямившись во весь рост, Кларк Эссельман осуждающе направил указательный палец на стоящего у трибуны мужчину.

– Вы и подобные вам люди разрушаете страну.

Человек, к которому обращались эти слова, должен был быть Джоном «Коротышкой» Стоктоном. Пяти футов роста, очень тучный, с круглым детским лицом и темными редеющими волосами. Лицо его покрывал обильный пот, который он утирал носовым платком.

– Люди, подобные мне? Неужели, сэр? Давайте не будем переходить на личности. Речь идет не обо мне, да и не о вас. Речь идет о рабочих местах для жителей нашего города. О процветании и прогрессе для граждан этой страны, для...

– Чушь! Речь идет о том, как ты делаешь деньги, сукин ты сын. Что ты тут еще несешь о благе страны? К тому времени как это... это решение будет осуществлено, ты наверняка уже успеешь умыть руки. Будешь подсчитывать свои доходы, в то время как все мы на протяжении долгих веков будем расхлебывать это дерьмо.

Подобно двум влюбленным, Кларк Эссельман и Джон Стоктон, казалось, не замечали уже никого вокруг себя. Атмосфера в зале наэлектризовывалась, присутствующие возбужденно переглядывались.

Голос Стоктона был сладким до тошноты.

– Сэр, рискуя оскорбить вас, я позволю себе все-таки задать вам вопрос. А что сделали вы для решения жилищной проблемы, борьбы с безработицей, для финансовой поддержки жителей округа Санта-Тереза? Что вы ответите на это?

– Не уходите в сторону от вопроса.

– Да ваш ответ ровным счетом ничего и не значит. Вы не пожертвовали ни центом ради благосостояния общества, в котором живете.

– Это неправда... Это неправда! – прокричал Эссельман.

Но Стоктон продолжал:

– Вы заблокировали экономический рост, подвергли обструкции политику занятости, стали препятствием развитию строительства. Вы встали на пути у прогресса. А почему бы и нет? Ведь вы-то свое получили. Так какое же вам дело до всех нас? Да для вас было бы лучше, если бы мы все попрыгали в океан.

– С океаном вы абсолютно правы! Пойдите и утопитесь в нем.

– Джентльмены! – Со своего места поднялся президент.

– Позвольте, я вам кое-что скажу. Вот вы уйдете, и возможности для развития тоже будут упущены. Кто же заплатит за отсутствие у вас воображения?

– Джентльмены, джентльмены! – Президент постучал по столу молотком, но безрезультатно.

Серена вскочила на ноги, но отец отмахнулся от нее тем же небрежным жестом, каким, наверное, невольно обижал ее еще в детстве. Она снова села, в то время как Эссельман продолжал кричать, содрогаясь:

– Оставьте свои разглагольствования для членов клуба бизнесменов, молодой человек. Меня тошнит от бредней этого выскочки. Правда заключается в том, что вы явились сюда во имя всемогущего доллара, и вы сами знаете это. Если вы так заинтересованы в экономическом росте и всеобщем благе, тогда пожертвуйте землей и всеми своими доходами. Не прячьтесь за дешевой риторикой...

– Вот вы и пожертвуйте. Почему бы вам не сделать что-нибудь? Вы богаче, чем многие из присутствующих вместе взятых. И не вам говорить о риторике, вы, чванливая задница...

Сбоку от Стоктона откуда ни возьмись появился одетый в униформу охранник и взял его за локоть. Стоктон стряхнул его руку и пришел в ярость. Но тут с другой стороны к нему подошел кто-то из его коллег и помог охраннику вывести Стоктона из зала. Эссельман остался стоять, взгляд его горел гневом.

Пока выступали все последующие ораторы, я наклонилась к своему соседу:

– Боюсь показаться вам дурочкой, но что тут такое произошло?

– Джон Стоктон пытается получить разрешение на водопользование для большого участка земли, который он хочет продать компании 'Маркус Петролеум'.

– Мне казалось, что такие сделки должны осуществляться под контролем муниципалитета.

– Совершенно верно. Месяц назад сделка была одобрена единогласно при условии, что новые хозяева будут использовать воду, которая очищается компанией 'Колгейт Уотер'. Все шло к тому, что никаких возражений не будет, но Эссельман вдруг решил броситься в контратаку.

– А по какому же поводу такой скандал?

– Стоктон является владельцем некоторых участков, которые весьма интересуют нефтяные компании. Но всем им грош цена без воды. Эссельман поначалу поддержал его, а теперь вдруг выступил против. 'Коротышка' почувствовал себя преданным.