тридцати тысяч долларов. Только за последние десять месяцев счет сократился с тринадцати тысяч до трех. Последний раз деньги снимали двадцать девятого августа. Жене, похоже, об этом ничего не известно.
– Думаете, он готовился к отъезду?
– Вполне вероятно. Конечно, тридцать тысяч в наше время – ничто, но для начала достаточно. Возможно, он снимал деньги и с других счетов, о которых нам неизвестно.
– Давайте вернемся к паспорту. Если бы Перселл выехал из страны, на таможне бы об этом знали?
– Должны были бы знать. При условии, что он воспользовался собственным паспортом. Но он вполне мог обменять свои водительские права, свидетельство о рождении и паспорт на поддельные документы и улететь в Европу или Южную Америку под чужим именем. Или же поехать на машине в Канаду и улететь оттуда.
– Или где-то залечь, – продолжила я.
– Вот именно.
– Но тогда кто-нибудь должен был засечь его машину.
– Совершенно необязательно. Он мог сбросить ее в пропасть или уехать в Мексику и там продать.
– А что у него за машина?
– «Мерседес»-седан. Серебристого цвета. С номерным знаком «Доктор П».
– Вы не думаете, что это убийство?
– Нет основания. На стоянке перед домом престарелых следов крови не обнаружено. Никаких следов борьбы, ничто не указывает на нападение, нет никаких причин предполагать, что его увезли насильно.
– Фиона считает, что он мог просто уехать. Вам как кажется?
– Лично я в это не очень верю. За девять недель он так и не дал о себе знать. Скорее, можно подозревать, что есть некие неизвестные нам обстоятельства. Мы сейчас проверяем все за ново – возможно, мы упустили нечто существенное.
– А вы поверили тому, что рассказала Фиона?
– Она говорила, что он и раньше исчезал. Очень может быть. Отлично понимаю, прочему он ушел от нее. И остается только предполагать, что за проблемы у него были с нынешней миссис П. – Выдержав паузу, он спросил: – Вы с ней уже встречались?
Я покачала головой. Одесса вскинул брови и потряс рукой, словно обжегся.
– Таких обычно не бросают.
– У вас есть какие-нибудь предположения?
– У меня? Никаких.
– Можно взглянуть? – показала я на папку.
– К сожалению, нет. Дело ведет Палья, а он просто помешан на секретности. Если считает нужным, сам все сообщает. Наша задача – найти человека, так что давайте по мере сил сотрудничать.
– Он не будет возражать, если я побеседую с родственниками и знакомыми Перселла?
– Вы вольны делать все, что пожелаете.
Провожая меня, он сказал:
– Удастся его найти – известите нас. Нравится ему, пусть скрывается, но мне не хотелось бы попусту тратить свое время, пока он прожигает жизнь в Лас-Вегасе.
– Вы же в это сами не верите!
– Не верю, – согласился он.
По дороге в контору я заглянула в банк. Заполнила поручение, расписалась на обороте чека Фионы и стала ждать своей очереди. Подойдя к окошечку, я показала на номер счета, указанный на чеке, и попросила:
– Будьте добры, проверьте состояние этого счета. Я хочу удостовериться, что деньги будут мне переведены.
Этому я научилась на горьком опыте. И никогда не приступаю к работе, пока не узнаю наверняка, что чек будет оплачен.
Эту кассиршу я знаю уже несколько лет. Она набрала номер счета, посмотрела на монитор, нажала на кнопку ввода.
– Денег на счету немного, но пока хватает. Может, возьмете наличными?
– Нет, положите на депозит, но лучше прямо сейчас.
2
Вернувшись к себе, я позвонила Кристал Перселл. Экономка сказала, что она уехала в домик на побережье. Она назвала номер, и я тут же позвонила туда. Кристал взяла трубку, я представилась, очень надеясь на то, что известие о новом детективе ее не рассердит. Я ей сказала, что встречалась с Фионой.
– Я знаю, с вами уже несколько раз беседовали, но, если вы не возражаете, я бы хотела сама вас расспросить.
– Сколько она вам платит? – спросила она после короткой паузы.
– Фиона? Пятьдесят долларов в час.
– Приезжайте сегодня в пять. Я живу на Палома-лейн. – Она назвала номер дома. – Вы знаете, где это?
– Найду. Постараюсь долго вас не задерживать.
– Можете не торопиться. Платит же Фиона.
Из офиса я ушла в четыре и по дороге к Кристал заскочила домой. В воздухе пахло дождем. А я оставила окна нараспашку и, опасаясь грозы, хотела все как следует закрыть. Открыв калитку, которая как всегда протяжно скрипнула, я по узенькой бетонной дорожке прошла на задний двор.
Обитаю я в бывшем гараже, переделанном под жилье. Моя так называемая студия состоит из небольшой гостиной с кушеткой для гостей в эркере, кухоньки и ванной. Сплю я на антресолях, куда из гостиной ведет винтовая лесенка, там у меня широкая тахта и вторая ванная. Обитель моя очень напоминает крепкое морское суденышко – картину дополняют круглое окошко-иллюминатор над дверью и обитые тиковым деревом стены. Но самое замечательное здесь – домохозяин Генри Питтс, добрая душа. Ему восемьдесят шесть лет, он весьма хорош собой, остроумен, энергичен, деятелен. Работал он пекарем и даже на пенсии не только продолжает этим заниматься, но еще устраивает обеды и чаепития для всех пожилых дам в округе. А еще за то, что он поставляет в соседнее кафе свежий хлеб и булочки, Генри там три-четыре раза в неделю ужинает бесплатно.
Я свернула налево, во внутренний дворик, и увидела Генри – он залез на лестницу и вставлял в окно своей спальни дополнительные рамы. Температура в Санта-Терезе редко опускается ниже плюс десяти, но Генри родом из Мичигана и смену времен года отмечает тем, что поздней весной ставит на окна жалюзи, а поздней осенью – вторые рамы.
Генри помахал мне рукой и легко слез с лестницы.
– Что-то ты сегодня рано, – заметил он.
– Да вот решила окна закрыть, пока дождь не начался.
– Что ж не позвонила? Я бы сам закрыл.
– Да я все равно мимо ехала. У меня в пять встреча на Палома-лейн. Новый клиент. В чем я уверена на девяносто девять процентов.
– В чем причина сомнений?
– Дело меня заинтересовало, но я сомневаюсь, что смогу чем-нибудь помочь. Мне предлагают найти того самого доктора, который недавно пропал.
– Помню, читал. Что, о нем по-прежнему никаких известий?
– Угу. Его бывшая жена считает, что полиция не проявляет должной инициативы.
