Тайкес догадывался, кто может пожаловать в первую очередь. После смерти Висты, которую клан продал Драге с потрохами, тот молодой витязь наверняка ринется на поиски Драги, мстить за девушку, а заодно и князя спасать.
Но вряд ли он доберется сюда живым. В прошлый раз, по приказу Драги, лесные жители пропускали их беспрепятственно. Теперь все будет иначе, потому что Ладомир больше не был частью плана. Как и девка, он отыграл свою роль до конца. И если он все-таки прорвется, он получит то, чего так усиленно добивается – смерть. Возможно даже – героическую.
Тайкес усмехнулся, отдал мысленный приказ домовому накрыть стол, но ничего не случилось. Стол по- прежнему сверкал чистотой.
– Ах ты, упрямая тварь, – процедил Тайкес.
Отношения с домовым у него не складывались. Хотя Драга и распорядился слушаться во всем Тайкеса, домовой при каждом удобном случае продолжал выказывать норов. Больше всего Тайкеса бесило то, что он никак не мог повлиять на это существо. Будь тот человеком, Тайкес быстро научил бы его вежливости. Но это был всего лишь дом, дом одушевленный, но начисто лишенный какой-либо чувствительности к физической боли.
Такая стойкая к нему неприязнь удивляла и настораживала. Столь сильное проявление чувств у этого ничтожного создания могло представлять опасность, и он не преминул предупредить об этом Драгу. Тот, однако, не согласился.
– Ты ошибаешься, Тайкес, – сказал он в их последний разговор, перед самым отъездом в горы. – Я полностью контролирую это существо, и его чувства.
– Для того чтобы охранять дом и готовить еду, они вовсе не нужны, – возразил Тайкес. – Зачем ты оставил их?
– Это собака, Тайкес, большая и свирепая собака. А собака должна быть предана своему хозяину, она должна любить и боготворить его, понимаешь? Мои опыты пока не завершены, я не могу по выбору лишать существа того или иного чувства. Поэтому мне пришлось оставить ему все.
– Чувства слишком зыбки и ненадежны, Драга, чтобы ими управлять, – покачал головой Тайкес. – Разве ты не видишь, что именно из-за этого, именно из-за чувств той парочки твой план едва не сорвался.
– Нет, это ты не видишь очевидного, – нахмурился Драга. – Мой план полностью оправдал себя. Я спланировал их отношения и чувства, я расписал каждый их шаг, и они строго следовали плану до стен Киева. Именно поэтому князь поверил письму и именно поэтому его душа сейчас у меня.
– А как же тот воин, которого они встретили в Быстрице? И который отправился с ними в соседнее село? Разве он был предусмотрен твоим планом? А гибель Златы? Я сделал все, как было задумано – выкрал письмо, договорился со Златой, но кто мог знать, этот воин потащит их на ее поиски? В дело опять вмешались чувства, о которых ты не имел никакого представления! Эта случайность повлекла следующую, и вскоре они очутились на Проклятом холме. А если бы они погибли там? Что было бы с твоим планом? Нет, Драга, случилось слишком много непредвиденного, чтобы можно было утверждать, что ты можешь управлять чувствами.
Чародей снисходительно улыбнулся.
– Какие-то отклонения от задуманного происходят всегда. Но итог остался неизменным, не так ли?
– А не думаешь ли ты, что эти отклонения были не случайными, Драга? – Тайкес заглянул ему в глаза. – И не слишком ли много их было?
– Иногда ты представляешься мне глубоким старцем, Тайкес, но в действительности ты очень молод и не знаешь даже основных законов мироздания, – заметил Драга. – Абсолютно все события в этом мире, даже если они кажутся случайными, таковыми не являются. Все происходит в соответствии с теми или иными закономерностями. Но в этом случае это вовсе не то, что ты думаешь. Все отклонения от моего плана не являются результатом противодействия какой-то конкретной личности, нет, не думаю, что это возможно. Причина кроется в другом – многообразие действующих лиц в мире чересчур огромно и учесть влияние всех просто невозможно.
– Но тогда полагаться на чувства вдвойне опасно! – воскликнул Тайкес.
– Ни в коем случае. Именно на них можно опереться в этом меняющемся мире. Меняется все – земли, царства, народы, только чувства людей остаются неизменными – любовь и ненависть, гнев и жалость, и все это делает их слабыми и предсказуемыми, а значит, всем этим можно управлять. Если, конечно, ты знаешь как.
Не дождавшись завтрака, Тайкес ударил кулаком по столу и прорычал особое заклинание Повиновения, которому научил его Драга, и которое позволяло подчинять всех существ, находившихся под властью чародея.
Тайкес с удовлетворением проследил, как поспешно покрывается стол всевозможной едой, хотя уже твердо решил не пользоваться услугами домового. Еду он может и сам себе добыть, безо всякой волшбы и безо всяких безмозглых тварей.
Тайкес смачно плюнул в ближайшее блюдо, подхватил арбалет и, приказав все немедленно убрать, покинул дом.
4
Посреди горницы стоял насупленный Ладомир. Его глаза уныло бегали по комнате, изредка останавливались на каменном лице волхва, иногда случайно цеплялись за свирепый взгляд воеводы Волчьего Хвоста и тогда в панике устремлялись дальше.
Однако еще больше он боялся задеть взглядом Висту, стоявшую в нескольких шагах рядом, и в ее сторону старался вообще не смотреть. Он не желал больше ни видеть ее, ни слышать, ни разговаривать. Он не желал ее больше знать. И хотя он хорошо помнил, как отчаянно пытался ее спасти, это ничего не могло изменить.
И дело здесь было не в разбитом сердце. Дело было в том, что она разрушила его привычный размеренный мир и едва не погубила князя, но самое главное – она сделала его соучастником своих гнусных преступлений! И потому будет вполне справедливым, если ему отрубят голову. Во всяком случае, хотелось бы, чтобы отрубили голову, а не посадили на кол, как и полагалось изменникам и предателям.
