Невский (30.05.1220 -14.11.1263);
Иван IV был одним из самых образованных людей своего времени, обладал феноменальной памятью, богословской эрудицией. Он автор многочисленных посланий (в том числе к Курбскому), музыки и текста службы праздника Владимирской Богоматери, канона Архангелу Михаилу. Глубокая религиозность Иоанна IV, «мужа чудесного ума», составляющая основу его мировоззрения, зиждилась на твердой вере, прекрасном знании Священного Писания, книг богослужебного круга, произведений русской и византийской духовной литературы, монастырских уставов и правил. Это с полной достоверностью установил в своих исследованиях еще академик И.Н. Жданов.
Примерное благочестие было присуще Грозному Царю. Это особенно хорошо видно при взятии Казани в 1552-м году, где было освобождено более ста тысяч русских невольников. Царь не допускал и мысли, что возьмет город сам. Он был твердо уверен, что по молитвам угодников Своих его отдаст русским войскам Сам Господь. Все это хорошо показано у М.В. Толстого и И.И. Беллярминова. Перед штурмом несколько походных храмов служили литургию. Все воинство исповедовалось и причащалось. Когда же Царю сообщили о победе, он тотчас приказал благодарить Всевышнего, потом обошел Казань крестным ходом, завершив его водружением непобедимого Креста Христова (
Первый французский военный географ Себастьян Вобан в 1708 году написал: «Величие королей измеряется численностью их подданных».
Так вот, Иван Грозный был поистине великим правителем. За время его царствования прирост населения составил 30–50 %. Для сравнения — за время правления Петра I убыль населения составила 40 %. И, при этом Ивана Грозного называют деспотом, а Петра I — Великим.
Взор Петра был обращен, прежде всего, на Запад, взор Ивана Грозного только на Русь, и Русь Святую.
Государственный опыт Запада он считает неприемлемым и вредным для России. Он открыл для России свой путь государственного строительства, на века обеспечивший ей силу и славу. И этот опыт является одной из самых выдающихся его заслуг.
Вот как рисует Карамзин портрет Иоанна того времени: «И россияне современные, и чужеземцы, бывшие тогда в Москве, изображают сего юного, тридцатилетнего венценосца как пример монархов благочестивых, мудрых, ревностных ко славе и счастию государства. Так изъясняются первые: «Обычай Иоанна есть соблюдать себя чистым пред Богом. И в храме, и в молитве уединенной, и в совете боярском, и среди народа у него одно чувство: «Да властвую, как Всевышний указал властвовать своим истинным помазанникам!» Суд нелицемерный, безопасность каждого и общая, целость порученных ему государств, торжество веры, свобода христиан есть всегдашняя дума его.
Обремененный делами, он не знает иных утех, кроме совести мирной, кроме удовольствия исполнять свою обязанность; не хочет обыкновенных прохлад царских… Ласковый к вельможам и народу — любя, награждая всех по достоинству — щедростию искореняя бедность, а зло — примером добра, сей Богом урожденный Царь желает в день Страшного суда услышать глас милости: «Ты еси Царь правды!» И ответствовать с умилением: «Се аз и люди яже дал ми еси Ты!»
Не менее хвалят его и наблюдатели иноземные, англичане, приезжавшие в Россию для торговли. «Иоанн, — пишут они, — затмил своих предков и могуществом, и добродетелью; имеет многих врагов и смиряет их. Литва, Польша, Швеция, Дания, Ливония, Крым, Ногаи ужасаются русского имени. В отношении к подданным он удивительно снисходителен, приветлив; любит разговаривать с ними, часто дает им обеды во дворце и, несмотря на то, умеет быть повелительным; скажет боярину: «Иди!» — и боярин бежит; изъявит досаду вельможе — и вельможа в отчаянии; скрывается, тоскует в уединении, отпускает волосы в знак горести, пока Царь не объявит ему прощения».
Одним словом, нет народа в Европе, более россиян преданного своему государю, коего они равно и страшатся, и любят. Непрестанно готовый слушать жалобы и помогать, Иоанн во все входит, все решит; не скучает делами и не веселится ни звериною ловлей, ни музыкою, занимаясь единственно двумя мыслями: как служить Богу и как истреблять врагов России!».
Иоанн Грозный много сделал для осуществления этих целей. Но на его пути встали две преграды: духовная — хазарская ересь жидовствующих в союзе с Католической Церковью и политическая — боярские семьи, связанные с еретиками и под их руководством рвущиеся к власти.
Ересь жидовствующих появилась на Руси еще до царствования Ивана IV, в 1471 году, в Новгороде, куда прибыл на княжение киевско-литовский князь Михаил Олелькович. В его свите находился имевший хазарские корни Схария, который, по словам преподобного Иосифа Волоцкого, «был орудием дьявола», «был он обучен всякому злодейскому изобретению: чародейству и чернокнижию, звездочетству и астрологии». Вслед за Схарией приехали в Новгород и его единомышленники (Моисей Хануш, Иосиф Шмойло и пр.). Вот эти люди и посеяли в Новгороде еретическое учение, которое и в летописях, и в исторической литературе получило название «ереси жидовствующих».
Новгород был выбран ими не случайно. Этот город имел тесные торговые и политические связи с Западом, здесь процветал культ торговли, а самое главное — Новгород на протяжении веков был антогонистом великокняжеской власти вообще и московского самодержавия в частности.
Схария, распространяя в Новгороде свое учение, не был озабочен пропагандой в народе. Его интересовало духовенство и верхи общества. Прежде всего Схарии удалось привлечь двух священников, Дионисия и Алексия. Как отмечает историк О.А. Платонов, еретики пытались насадить в Русской Церкви иудаизм. Жидовствующие отрицали Святую Троицу, Христа как Сына Божьего, хулили Святого Духа. Они отвергали Божество Спасителя и Его воплощение, отрицали второе славное пришествие Христово и Его Страшный суд. Еретики отвергали апостольские и святоотеческие писания и все христианские догматы, отрицали церковные установления: таинства, иерархию, посты, праздники, храмы, иконопочитание. Особенно ненавидели они монашество.
Как считает Платонов, «в организации секты жидовствующих многое напоминало будущее масонство: строгая законспирированность, проникновение в высшие слои правительства и духовенства, ритуал, включающий «обряд» поругания святыни… Являясь непримиримыми врагами христианства, жидовствующие скрывали свою ненависть к нему, втайне рассчитывая постепенно разрушить его изнутри».
Цель ереси жидовствующих была подмена Закона Божьего на закон человеческий: если человек выше Бога, тварь выше Творца.
Из ереси вытекали реформы, направленные в первую очередь на изменения традиционного государственного строя Московской Руси и в первую очередь отношений между Церковью и государством. К концу XV века главным нервом Русского государства была неразрывная связь трех звеньев: самодержавия, Церкви и народа. Стало быть, когда еретики целились в Церковь, то всякий раз они наносили удар и по государству. Таким образом, объективно проповедь ереси должна была привести к разрушению всей политической системы русского общества (
По утверждению митрополита Иоанна, эта ересь, как угроза государству, напоминала «… идеологию государственного разрушения, заговора, имевшего целью изменить само мироощущение русского народа и формы его общественного бытия».
Опасность заключалась в том, что ересь проникла в московские верха, где образовалось еретическое сообщество, которое вынашивало планы захвата власти.
Ересь распространялась тайно, так как еретики искусно маскировались под православных, и обнаружилась случайно. «В 1487 году, 17 лет спустя от начала ереси, в Новгороде пьяные еретики, надругавшись над святыми иконами, выдали этим перед православными свое нечестие».
В конце XV — начале XVI века еретиков удалось подавить. В борьбу с ними вступили два верных воина Христова — игумен Иосиф Волоцкий и архиепископ Геннадий Новгородский. Они, понимая всю степень опасности и разрушительные последствия ереси для Церкви, государства и народа, призывали
