Юра уже дважды вернулся назад и пересек в поперечном направлении, с востока на запад и обратно, то место, где, как он предполагал, они с Асей вчера нашли револьвер. Но нигде не было видно темной туши моржонка, — покрытый льдом океан лежал внизу равнодушно и безмолвно, похожий на бесконечную пелену облаков под самолетом.
Сравнение с облаками промелькнуло в голове Юры случайно, оно породило мысль о движении, и мальчик ясно и отчетливо понял, почему моржонка нет на старом месте: лед дрейфует на юго-запад, и моржонка следует искать уже гораздо южнее. Он вспомнил, как Свенсон при нем третьего дня говорил отцу, что льды движутся сейчас со скоростью полутора километров в час. Следовательно, за эти двенадцать часов моржонок «уехал» со своей льдиной на юго-запад километров на восемнадцать — двадцать, не больше.
Юра направил машину на юго-запад и уже через две минуты, мельком заглянув на экран, увидел, что какая-то пылинка медленно катится по белому квадратику экрана. Он дунул, — пылинка осталась на месте и только передвинулась ближе к центру экрана. Юра дождался, когда это едва заметное пятно окажется как раз в центре, и, даже не увеличивая его, стал опускать машину на роторе.
Посадил он «Полярного жука» на лед метрах в тридцати от туши моржонка так же отвесно и уверенно, как и вчера. Выскочил из кабины, вытащил кирку и, прыгая через ледяные ухабы и заусенцы, побежал к яме во льду. Здесь он остановился в минутной нерешительности: где рыть? Револьвер он нашел в нескольких шагах вправо от моржонка. Значит, надо начинать с того места. Если там ничего не будет, тогда надо рыть ощупью в разных местах. Затем он вертикально приставил кирку ко льду, налег на нее и нажал рычажок, — ледяной фонтан вырвался из-под блестящей лопатки.
Орудуя киркой, Юра не переставал внимательно наблюдать за обломками льда. Волнение, с которым он приступил к работе, уже улеглось, он работал упорно, но спокойно, как обыкновенный землекоп на археологических раскопках. Ему пришло в голову, что вгрызаться киркой в лед круто не следует: наткнувшись на труп, он может сильно повредить его. (Юра ни на минуту не забывал о профессоре Британове, который должен оживить Амундсена или Гильбо.) Он тотчас же уменьшил угол между киркой и льдом и стал уже не рыть, а срезать лед.
За временем Юра не следил, но когда, наконец, площадка размером в добрых тридцать могил была вспахана, ему показалось, что работал он не менее полутора часов. Ладони у него горели; от толчков кирки ломило в плечах, дышал Юра порывисто и шумно, мех электродохи и лицо были влажными. Юра не чувствовал усталости, и только тревога все больше овладевала им: он разворотил уже несколько тонн льда вокруг моржонка, но никаких следов человека во льду не нашел.
Юра опустил рычажок кирки, сдвинул со лба малахай и рассеянным взглядом обвел угрюмые торосы, обступившие его со всех сторон: молчание пустыни стояло над ним. На минуту Юре показалось, будто он находится на самой макушке пустой, необитаемой холодной планеты: мать, отец, дед, станция, весь мир будто остался где-то в прошлом… Но Юра взглянул на «Полярного жука», и тотчас минутное ощущение одиночества улетучилось: автожир, как живое близкое существо, стоял тут же, — терпеливый и верный «Жук», с мощной камерой ракеты, с теплой кабиной, которая примет и умчит его, Юру, отсюда, как только он сам того пожелает. Но Юра уже не желал этого, он успел передохнуть, и ему захотелось еще порыться в этом скользком, рыхлом льду.
Он должен искать! Надо рыть! Рыть во что бы то ни стало! Настоящие полярники, герои Арктики, никогда не отказывались от тяжелого труда. Разве не читал он, как когда-то, много лет назад, челюскинцам приходилось долбить и перетаскивать тысячи тонн льда, чтобы устроить посадочную площадку для летчиков. Разве сам Амундсен и Эльсворт[10] не долбили вот так лед, когда их самолет сделал вынужденную посадку среди торосов и трещин?
Юра приладил кирку и снова налег грудью на рукоятку. Несколько кусков льда метнулось в сторону. Юра хотел долбить лед дальше, но вдруг ему показалось, что в ямке что-то темнеет. Юра отбросил ледышку, разгреб ледяную пыль и застыл на месте: изо льда торчала темная кисть руки со скрюченными пальцами…
Юра отполз назад, но тотчас, еще не доверяя себе, бросился плашмя на лед и вплотную приник лицом ко льду. Темная ладонь и судорожно сведенные пальцы стояли перед его глазами. Казалось, тот, кто был под ним во льду, хотел сжать кулак и ударить Юру в лицо, но лед сковывал его страшную руку, не давал ей сжаться в кулак. Юра отвел лицо в сторону, мурашки побежали по всему его телу. Юра видел мертвых людей; он не представлял, как можно бояться их. Он сам сейчас искал во льду мертвеца, он только обрадовался бы, если бы вдруг этот мертвец появился перед его глазами. Но при виде темной скрюченной руки, вдруг высунувшейся изо льда, мальчику стало страшно…
Юра отполз в сторону и остался лежать на льду животом вниз, не смея подняться.
Так он лежал несколько минут. Перед глазами у него валялась его собственная перчатка, которую он бросил, когда долбил лед. Юра искоса поглядел на нее: это была обыкновенная, простенькая меховая перчатка; ее привычный, домашний вид немного успокоил мальчика. Он хотел было протянуть руку, чтобы взять ее, но внезапный порыв ветра понес перчатку прочь Юра вскочил и погнался за нею. Прыгая через куски льда, он наконец наступил на нее ногой, нагнулся, поднял, надел, и в этот момент сильный удар ветра в лицо отбросил его на несколько шагов. Едва удержавшись на ногах, Юра остановился и оглянулся: яростный ветер крутил вокруг него густую снежную кашу. «Полярный жук» виднелся впереди, как сквозь белый полупрозрачный занавес. Машина вздрагивала и раскачивалась из стороны в сторону. Юра, ослепленный снегом, защищаясь руками от ветра, пошел к машине. Но чем ближе он к ней подбирался, тем больше увеличивалось расстояние между ним и автожиром. Юра остановился и стал вглядываться: «Полярный жук» уходил от него. Ветер выл и крутил над ним снежное месиво. Все еще не отдавая себе отчета, откуда взялся этот ветер, Юра побежал к машине, но и машина прибавила ходу, — она будто убегала от него. Наконец Юра понял: ураган гонит автожир, «Полярный жук» мчится от него прочь на своих лыжах, подгоняемый ветром.
Уже выбиваясь из сил, сам не зная, зачем он это делает, Юра стал кричать тонким голосом:
— А-а-а-а-а!..
Ветер зажимал ему рот и бил в лицо охапками снега, но Юра все еще брел вперед. Затем он услышал глухой удар и, сгребая снег с глаз, увидел, что «Полярный жук» лежит на боку подле высокого тороса. Тогда Юра стал на четвереньки и пополз обратно. Так он прополз в водовороте взбесившегося воздуха метров двадцать. Вдруг над его головой раздался чудовищный треск. Юра споткнулся, на мгновение повис в воздухе, почувствовал сильный толчок в грудь, и на глаза его медленно опустилась тьма…
7.
«Спасать сына должен я…»
Ирина открыла глаза и прислушалась: в комнате стояла тишина, нарушаемая далеким шмелиным гудением ракетных якорей станции. Время от времени за окном бился яростный ветер, и снова ровно и настойчиво гудели раструбы ракетных двигателей.
Это была та самая буря в районе полюса, о которой Ирина вчера предупредила аэропорты на континентах. Она взглянула на розовые огоньки радиевых часов: 2 часа 15 минут по гринвичскому времени. Да, она вчера не ошиблась; именно в это время, по ее прогнозу, должен был разразиться ураган. Ирина была совершенно спокойна: аэропорты предупреждены, все ракетные якоря станции тщательно осмотрены Владимиром и механиками, все закреплено, убрано в помещения. Владимир сейчас, очевидно, в конденсаторной, — следит за равномерной подачей и распределением по всей поверхности станции нагретого воздуха, которым снег и корка льда превращаются в пар. У Владимира много забот. Буря будет свирепствовать всю ночь.
«Юра, наверное, спит — подумала она, — иначе он давно уже перебрался бы поближе ко мне».
Ирина улыбнулась. Странно, почему это буря поселяет тревогу в детях и животных? Не потому ли, что
