Традескант замолчал на секунду, представив, как был бы доволен Сесил, найди он новый сорт гвоздик.
— Новые гвоздики, — пробормотал Джон. — С очень светлыми резными листьями.
— Настоящие сокровища, — восхитился сэр Дадли.
— А еще здесь есть целебные растения, — продолжал Традескант. — Ягода, похожая на янтарную клубничку, лечит цингу. Также мне рассказывали о дереве, растущем на реке Волга. Его называют божье дерево, оно напоминает фенхель, но якобы лечит многие болезни. Может, вам оно попадется, милорд. Привезите черенок, если его увидите.
— Поехали со мной, Джон, — предложил сэр Дадли. — Поехали, пополнишь запасы отводков и черенков. Ты пробыл здесь так недолго, а отыскал столько нового. Поехали со мной в Москву, и всю дорогу будешь собирать свои растения.
На какой-то момент лорду показалось, что Джон согласится. Лицо садовника осветилось при мысли о приключении и о тех богатствах, которые он мог бы открыть.
Но Традескант отрицательно помотал головой и рассмеялся собственному волнению.
— Я прямо как девчонка, бегущая за ярмаркой, — хохотнул он. — Ничего так не хочу, как отправиться с вами. Но мне надо домой. Меня ждут лорд Вуттон, жена и сын.
— Его светлость на первом месте?
Мысли Джона вернулись к чувству долга.
— Милорд важнее всего остального. Даже моих собственных желаний.
Сэр Дадли небрежно положил руку на плечи Джона, и они вместе зашагали туда, где уже стояли лошади.
— Жаль, — признался лорд. — Только тебя я был бы рад видеть рядом на всем пути в Китай.
Джон опустил глаза, пытаясь скрыть эмоции.
— Как бы мне хотелось поехать, милорд! — Он посмотрел на обоз, на сильных татарских лошадок под глубокими дорожными седлами. — Говорите, до самого Китая?
— Только подумай, что бы ты приобрел… — прошептал сэр Дадли, искушая Традесканта.
Тот покачал головой; рука его лежала на кожаном стремени.
Сэр Дадли улыбнулся, глядя на садовника, и сказал:
— Ну что ж, тогда желаю тебе благополучно добраться до Англии. И если я замечу что-нибудь редкое или необычное, я отрежу кусочек и отправлю тебе, записав, где я это нашел. Вдруг когда-нибудь ты окажешься в этом месте. Потому что ты путешественник, Джон, а не домосед. Я читаю это в твоем взгляде.
Традескант усмехнулся. Он заставил себя выпустить стремя, отступить от лошади сэра Дадли и спокойно смотреть на то, как вся кавалькада тронулась от причала по дороге на Москву и дальше на восток. Усилием воли Джон удержался и не побежал следом.
— Доброго пути! — крикнул он. — И удачи при дворе русского короля!
— Храни тебя Господь на пути к дому, — откликнулся сэр Дадли. — А когда я вернусь, считай меня своим другом, Традескант. Я не забуду, как ты заботился обо мне, когда я болел.
Джон глядел вслед, пока последняя повозка из обоза не исчезла за горизонтом, пока пыль не улеглась под серым небом, пока не умолкли цокот копыт и звук колокольчиков под дугой.
Той же ночью команда подняла якорь и со следующим приливом погрузила остаток багажа. Корабль отчалил вместе со всеми черенками, хранящимися в ящиках на палубе, и деревьями, свободно привязанными к мачте. Сердце моряка Традесканта ликовало.
Тем утром, когда Джон приехал, Элизабет как раз поливала каштановое дерево, росшее в большом ящике. В остальном саду земля была сухой и потрескавшейся. Год был неурожайным. В начале лета шли дожди, а в июле ударила жара. Пшеница пропала, с ячменем дело обстояло немного лучше. Городам и нищим деревням грозил голод, когда цены на муку взлетят и будут не по карману беднякам. Но и в дождь, и в солнце каштановый саженец буйно рос. Элизабет соорудила маленький навес из соломы, укрывавший его от жестоких лучей, и не забывала поливать деревце по сухим дням.
— Ах, какое прелестное зрелище! — воскликнул Джон, подкрадываясь сзади.
Элизабет подпрыгнула, услышав голос мужа, и повернулась.
— Слава Богу, — глухо произнесла она и закрыла глаза, бормоча благодарственную молитву.
Джон, испытывая нетерпение от набожности жены, притянул ее к себе и крепко обнял.
— Ты в порядке? — спросила Элизабет. — Как путешествие? Ты здоров?
— В порядке и здоров. И привез ящики сокровищ.
Элизабет слишком хорошо знала своего мужа, чтобы вообразить, будто речь идет о русском золоте.
— Что ты нашел?
— Московскую розу — крупнее и благоуханнее всех роз, что мне попадались. Вишневое дерево с древесиной, которая гнется, как ива, и укореняется, если ее прут воткнуть в землю, точно как ива. А еще новые сорта гвоздики с резными листьями. Я мог целую лодку загрузить белым морозником, который растет на острове так густо, что земли не видно. А еще новая пурпурная герань и огромный щавель.
Он помолчал.
— За мной едет повозка. Я купил кое-какие русские диковинки для коллекции лорда Вуттона: русские сапоги, необычную обувку для ходьбы по снегу и очень странные носки.
— Так ты здоров? — повторила вопрос Элизабет.
Джон опустился на садовую скамейку и посадил жену себе на колени.
— Здоров, как летний сад. И был здоров все время, даже морской болезни не испытал. А теперь поделись вашими новостями. Джей в порядке?
— Слава богу, да.
— А как твоя семья? В Кенте нет чумы?
Элизабет опустила голову знакомым жестом, который означал, что она тихо молится.
— Нет, слава богу. А в Лондоне болеют?
— Я постарался там не задерживаться, чтобы не рисковать.
— Теперь ты дома, Джон. Насовсем?
Она заметила его плутоватую улыбку, но не ответила на нее.
— Джон? — требовательно произнесла она.
— Есть корабль, на котором я поплыву, — признался Традескант, — но не раньше чем через год или два. Экспедиция на Средиземное море против пиратов. Мне могут дать баркас под командование!
Однако супруга снова не ответила на его улыбку.
— Представь, что я могу отыскать, — убедительно продолжал Джон. — Только подумай, что может расти в этих жарких землях и что я могу привезти. Наверняка я составлю себе состояние.
Элизабет поджала губы.
— Это путешествие не займет целый год, — добавил Джон умиротворяющим тоном. — И вообще, ничего еще не решено.
— Ты отправишься в путь, как только представится такая возможность, — горько упрекнула супруга Элизабет. — Мужчина твоих лет должен оставаться дома. Я надеялась, что мы обоснуемся здесь, вдали от дворов великих лордов, и что ты будешь здесь счастлив.
— Я счастлив, и речь вовсе не о том, что я хочу бросить тебя, — запротестовал Джон. — Просто я обязан подчиняться, Элизабет. Если милорд считает, что я должен ехать, я не могу отказать. Мое дело — использовать любой шанс для поиска новых растений. И все во славу Господа! Я показываю людям богатства, дарованные Богом, Элизабет. А из плавания по Средиземному морю я могу привезти потрясающие вещи. Цветы, деревья, травы. Возможно, даже лекарство от чумы. Вот это было бы богоугодное дело!
Элизабет не улыбнулась такому неприкрытому призыву к ее набожности. Встав с колен мужа, она подошла к каштану и нежно погладила лист.
— Твое богоугодное дело — остаться дома и служить своему лорду. — Она была тверда. — Ты стареешь, Джон. В твоем возрасте нечего шататься по морям. Ты не моряк, ты садовник. Так будь здесь, в
