проигрывает в сравнении с девушкой: эти мешковатые штаны и засаленная рубашка, грязные, нечесаные волосы, спутанной копной лежащие по плечам и обрамляющие обгоревшее лицо, босые, выпачканные грязью ноги. В данный момент скорей она сама была похожа на дикаря – замызганного, оборванного, вонючего дикаря, который не мылся многие месяцы. Неизвестно, кого Элизабет в тот момент ненавидела больше: Александра Бурка, чьи холодные серые глаза неотрывно смотрели на девушку с нескрываемым восхищением, или саму девушку, сверкающую чистотой и обворожительную.
– Сколько еще времени мы пробудем в этой хибаре? – спросила она. Элизабет хотела, чтобы ее голос звучал равнодушно и презрительно, однако неожиданно даже для нее самой слова прозвучали почти просительно.
Бурк обернулся к ней, и его взгляд немедленно стал суровым.
– Даже несмотря на то что наш хозяин не может нас понять, все равно очень прошу тебя, чтобы ты говорила более вежливо, – сказал он холодно. Широкими шагами пересек комнату и одним рывком поднял ее на ноги.
– Мы уже уходим?
– Нет. Нарунда пригласил нас к себе на обед сегодня вечером, а также предложил воспользоваться его гостеприимством ночью.
– Ты что, хочешь сказать, что мы будем здесь ночевать? – Ее голос прозвучал угрожающе, и в глазах появилась яркая искра.
Он улыбнулся ей злобной улыбкой:
– Разумеется. Я не собираюсь обижать нашего хозяина отказом. Кстати сказать, я очень многого жду от этого вечера.
– Я в этом не сомневаюсь! – с вызовом ответила она, и ее глаза с презрением обратились к девушке, которая работала у станка быстрыми тонкими пальцами.
– Ах да, Нарунда сказал мне, что это рабыня. Она исполняет всякую домашнюю работу, но… но иногда от нее требуются некоторые дополнительные услуги…
– Можно предположить, что на этот вечер он уступит ее тебе? – воскликнула Элизабет оскорбленно.
– Она вполне для этого пригодна, – холодно ответил он.
Элизабет почувствовала непреодолимое желание выцарапать ему глаза или плюнуть в его спокойную физиономию. Однако не сделала этого, а постаралась выдержать его взгляд, ответив на него холодно и насмешливо.
Наконец Бурк не выдержал и засмеялся.
– Лиззи, мне неудобно об этом говорить, но тебе следует помыться.
– Не больше, чем тебе, капитан, – ответила она, сверкнув глазами.
– Это правда. Нарунда рассказал мне об одном месте на берегу реки, где мы можем спокойно помыться. Пошли, нам нужно привести себя в порядок, прежде чем начнется обед.
Он грубо подтолкнул ее к двери, там задержался еще на несколько минут, чтобы перекинуться несколькими словами с ухмыляющимся хозяином.
На тенистом берегу реки позади деревни пышно цвели дикие орхидеи, наполняя воздух густым едким ароматом, а трава была такой свежей и зеленой, какой Элизабет никогда не видела в Англии. При одном взгляде на чистую журчащую воду она вскрикнула от удовольствия и немедленно начала стаскивать с себя опостылевшую грязную одежду. День выдался жаркий и влажный, от пота волосы липли к шее. Все тело было измученным и скованным. Боже, что за наслаждение искупаться в этом сверкающем чистом потоке. Про Алекса она совершенно забыла, ее нагота не представляла для него ничего нового. Он уже успел разглядеть и потрогать каждый дюйм ее тела за время долгих ночей в океане, протекших с того проклятого вечера. Свою девственность она утратила, а вместе с ней и свою невинность, и теперь прекрасно понимала, что не имеет никакого смысла притворяться скромницей. Элизабет беззаботно сбросила с себя одежду и кинулась в манящую воду, ныряла и смеялась от удовольствия, позволяя прохладным потокам смывать весь пот и грязь, которые въелись в ее кожу за месяцы путешествия. Пока она играла и плескалась в воде, Бурк стоял на берегу, расставив ноги, и с интересом наблюдал за ней. Через несколько минут он достал из кармана брюк мыло, принесенное с «Шершня», и бросил его Элизабет. Кусок упал в воду рядом и обдал ее фонтаном брызг.
– Приветствую вас, – ехидно сказал он.
Она взглянула на него с ненавистью, а Бурк засмеялся и тоже стал раздеваться.
Пока он окунался, Элизабет намыливалась. Она чувствовала себя ослепительно чистой. Потом ее взгляд упал на Бурка, который направлялся к ней. Загорелая грудь блестела от пота, мускулы играли на руках, несмотря на глубину, он шел легко и свободно. Черные волосы рассыпались по лицу, и из-под них опасно сверкали глаза. Элизабет немедленно кинулась прочь, бросив в сторону кусок мыла, и тревожно посмотрела на него, однако он только засмеялся, взял мыло и стал намыливаться. Элизабет презрительно отвернулась и принялась промывать волосы.
– Прекрасный денек для купания, – заметил он.
– Да, – ответила она, – но мне кажется, что ты не подумал о том, что нам придется надеть ту же грязную одежду, в которой мы пришли, и в ней вернуться в деревню. Купание пойдет насмарку.
– Все совершенно не так, Лиззи. Мика, та самая рабыня, принесет нам одежду через некоторое время. Мы так договорились с хозяином.
– Ты хочешь сказать, что эта девушка придет сюда? – спросила она недоверчиво. – И найдет нас в таком виде?
Он засмеялся:
– Пустяки, Лиззи. Какой смысл тебе передо мной разыгрывать оскорбленную невинность?
– Ты невыносим! – вскрикнула Элизабет и стала выбираться на берег.
