порог, быстро кланялись в сторону главного стола, если там был кто-нибудь из господ, а после еды так же быстро удалялись.
Хьюго не было, он отправился на охоту с отцом Стефаном. Солдаты были давно накормлены и заступили на свои посты. Сидя рядом со старым лордом, Элис ела вместе с ним прекрасный хлеб и запивала из маленькой кружки горячей водой с настоем ромашки.
— Что это у тебя за варево? — поинтересовался старый милорд.
— Ромашка, — пояснила Элис. — Хорошо успокаивает.
— Покой у нас будет в гробу, — насмешливо фыркнул его светлость. — Я предпочел бы каждодневное беспокойство. Это напоминает, что ты еще жив.
— Тогда вам надо было родиться женщиной, — промолвила Элис.
Старый лорд так и загоготал.
— Боже упаси! — воскликнул он. — Что за страхи тебя терзают, моя маленькая Элис?
— Кэтрин, — отозвалась девушка. — Ночью она где-то достала вина и все утро пьянствовала, кажется, пьет до сих пор. Она собирается нарядиться во все лучшее, спуститься к обеду и снова завоевать вашу любовь.
Лорд Хью хлопнул по столу ладонью и громко засмеялся. За ближайшими столами люди посмотрели на него и заулыбались.
— Поделитесь с нами шуткой, милорд! — крикнул один из них.
Тот покрутил головой, из глаз его текли слезы.
— Да все бабьи склоки! — отмахнулся он. — Бабьи склоки!
Едоки снова заулыбались и закивали.
— Ну так что, — сказал он, отдышавшись, — когда же мне ждать эту обольстительницу?
Сдерживая раздражение, Элис закусила нижнюю губу, отхлебнула из чашки и предупредила:
— Если ее не удержать, она таки сойдет к обеду и устроит сцену, опозорит себя, а также вас. Если она облюет вас и вашего сына, полагаю, вам будет не до веселья. А мы там, в галерее, не в силах остановить ее. И приказать слугам не давать ей вина тоже не можем. Она будет продолжать в том же духе, если вы не остановите ее.
Его светлость все еще усмехался.
— Господи, Элис, только этого вашего курятника с его кудахтаньем мне не хватало, — добродушно заметил он. — Дай ей вина да накапай туда какой-нибудь дряни, и пусть крепко уснет. Через несколько часов проспится, встанет трезвенькой и с больной головой, вот ей и будет урок. Потерпи несколько дней, я подготовлю бумаги, она подпишет и покинет замок навсегда.
— Несколько дней? — уточнила Элис.
— Да, — подтвердил милорд. — И тогда на завтрак ты будешь спокойно пить эль, а не это пойло, дорогая моя. — Он снова усмехнулся. — Хорошо успокаивает. О господи!
Скупо улыбнувшись, Элис положила на серебряную тарелку еще хлеба и сменила тему.
— По словам Хьюго, вы уже выбрали ему невесту, ту девятилетнюю девочку.
— Лучшего варианта нет, — заверил милорд. — Я долго мучился: кого предпочесть? Конечно, я хотел бы поскорей свадьбу, медовый месяц, а там и внуков, но сейчас нам важно породниться именно с этим семейством. К тому же она наверняка плодовита, у нее в роду все такие. У ее матери было четырнадцать детей, десять сыновей, жаль, умерла рано. Ей еще и двадцати пяти не было.
— Повезло женщине, что и говорить, — насмешливо бросила Элис.
Лорд Хью пропустил ее колкость мимо ушей.
— Девчонка поселится здесь, и мы вышколим ее на свой вкус, — продолжал он. — Если будешь добра к ней, Элис, можешь остаться и служить ей. Девчонка неглупая. С семи лет служила в семействе Ховардов и даже при дворе побывала. Думаю, к двенадцати уже сможет рожать. Надеюсь, я еще увижу их сына.
— А что с моим сыном? — тревожно спросила Элис.
— Он станет моим, как только родится, — заявил старый лорд. — Не волнуйся, Элис. Если малыш будет крепкий и здоровый, он станет моим наследником, а ты будешь жить здесь, пока жена Хьюго позволяет и пока позволяем мы. Для тебя это, между прочим, хороший исход. Удача следует за тобой тенью.
— Тенью… — отозвалась Элис тихим, спокойным голосом. — Удача следует за мной тенью.
Лорд Хью едва ли ее слышал. Он отодвинул тарелку, к нему подошел паж с серебряной лоханью и кувшином и налил ему воды помыть руки. Потом подошел другой с вышитым полотенцем.
— Сегодня мы обедаем рано, — напомнил ей милорд, вытирая руки. — Днем надо закончить судебные дела.
А пока я отдохну. Надоели все эти украденные свиньи и пропавшие ульи. Вдобавок в каждом письме из Лондона новые поправки к законам. Как хорошо было в старое время, когда я судил так, как хотел, по справедливости.
— А что насчет той старухи? — осведомилась Элис.
Лорд Хью уже встал и собирался уходить.
— Не знаю, — пожал он плечами. — Вчера вечером после ужина Стефан снова беседовал с ней, а сегодня уехал с Хьюго. Отец Стефан решил, что она может не предстать перед судом, если не отыщется состава преступления. — Милорд широко улыбнулся. — Вчера за обедом он признался, что она таки заставила его поплясать. Женщина ученая, не меньше, чем он сам: он уличает ее на латыни, она ему по- гречески, а он ничего не понимает! Представляешь, каково ему, ученому мужу? Чтобы не было путаницы, ее надо судить на древнееврейском!
— И он может ее отпустить? — допытывалась Элис.
— Все может быть. — В глазах милорда вдруг заплясали озорные чертики. — Хочешь быть ее адвокатом? Ее знания и твоя сообразительность — чем не защита? Давай я скажу отцу Стефану, что ты будешь защищать ее в суде? Разве у тебя нет желания встать перед всеми нами и защищать папистку и изменницу любой ценой?
Его темные глаза впились ей в лицо, на губах играла безжалостная улыбка. Элис быстро опустила голову и торопливо ответила:
— Нет-нет. Да и кто она мне? Пусть уж судит отец Стефан. Я не могу вмешиваться. У меня и так дел по горло, да и о здоровье надо подумать. Мне вредно волноваться.
Лорд Хью еще раз злобно улыбнулся.
— Вот и правильно, Элис. Оставь это дело мужчинам. А если нам понадобится твоя ромашка, я дам знать.
Он быстро вышел, только широкий плащ мелькнул в дверях. Элис слышала, как, поднимаясь по лестнице к себе в круглую башню, он над чем-то громко смеется. Она допила ромашковый чай и направилась в дамскую галерею; остальные дамы последовали за ней.
Еще на лестнице до них донесся голос Кэтрин: она во все горло распевала какую-то песню. Открыв дверь, они увидели, что миледи сидит в своем старом кресле перед камином, в одной руке кувшин, а в другой кружка. Элиза фыркнула и захихикала.
При их появлении Кэтрин просияла.
— Ну наконец-то мои служанки вернулись! — воскликнула она. — Мои верные прислужницы и компаньонки!
— Немедленно отправляйся в постель, — велела Элис, шагнув вперед. — Ты очень много выпила, тебе будет плохо, Кэтрин.
Та помахала кувшином и пропела:
— Это невыносимо, — сквозь зубы проговорила Элис.
