— Да все равно, это уже не важно. Совершенно не важно. Ни за что не догадаешься, что здесь у нас творилось. Всю ночь напролет. Всю ночь.
Остальные дамы истерически захохотали; глаза их так и горели. Элис была очень утомлена, но не удержалась и улыбнулась.
— Что такое? — поинтересовалась она.
— Лорд Хьюго! — пояснила Элиза. — Ни за что не догадаешься. Он сидел здесь у нас, и миледи тоже, всю ночь до утра, и мы видели, мы видели…
— Да рассказывай же! — прикрикнула на нее Марджери. — Рассказывай с самого начала.
— Я не стану в этом участвовать, — заявила Рут. — Сейчас сюда наверняка явится леди Кэтрин и поймет, что мы сплетничаем.
— Тогда иди к двери и покарауль, — ответила Элиза. — И если она пойдет, кашляни погромче, чтобы мы слышали. Я должна рассказать все Элис. Иначе я просто умру.
— Глупая девчонка, — снисходительно заметила миссис Эллингем. — Мало ей одной этой ночи. Как неделикатно!
Рут вышла, а Элиза потащила Элис к низенькой скамеечке, уселась у ее ног и затараторила:
— После ужина лорд Хьюго навестил нас и попросил что-нибудь спеть и сыграть. Рут играла на мандолине, а я пела, потом и Марджери пела. Он похвалил мой голос и улыбнулся мне — ну, тебе известно, как он улыбается.
— Да, — утомленным голосом отозвалась Элис, — мне известно.
Элиза прищурилась.
— Кому ж знать, как не тебе. Да-а, ты ловкая бестия! Я и не подозревала, что ты по нему сохнешь. Я- то думала, что ты решила никогда не выходить замуж. А тут на тебе пожалуйста…
— Рассказывай же, что было ночью… — перебила ее Марджери.
— Точно! — опомнилась Элиза. — Ну вот, мы ему спели, он послал за медовухой и заставил нас всех выпить вместе с ним по кружке, потом взял бутылку, бесстыдник такой, и говорит леди Кэтрин: «Нам это пригодится, ночью будет чем утолять жажду». — Глаза Элизы расширились, подчеркивая двусмысленность фразы. — А потом еще добавил: «Впрочем, вашу жажду я и так утолю, миледи, обещаю вам. У вас будет полный рот, через край польется».
Элис судорожно сглотнула слюну и тихо произнесла:
— Мерзость.
— Но это еще что! — наслаждаясь эффектом, воскликнула Элиза. — Они отправились в спальню, а мы остались. Представляешь, каково нам было? Мы не знали, уходить или продолжать сидеть. Рут предлагала уйти, но я рассудила, что нас никто не отпускал, вдруг ему что-нибудь понадобится, и мы остались. — Она снова сделала паузу, заглядывая Элис в глаза. — А потом вдруг слышим… Нет, сначала они беседовали, тихо так, слов не разобрать. А потом слышим возгласы леди Кэтрин: «Умоляю вас, милорд, умоляю, подарите мне сына. Сделайте это со мной». — Элиза захихикала и тут же закрыла рот рукой. — Рут не выдержала и ушла, ты же ее знаешь. А мы остались. И вдруг леди Кэтрин застонала. Мы испугались, что ей больно, и порывались зайти к ним, но не решились. А она повторяла снова и снова: «Хьюго, Хьюго, ну же, ну…»
— И что он делал? — осведомилась Элис, хотя примерно представляла.
Облизав губы, Элиза продолжила:
— Ну, мы и заглянули в щелочку. Слегка приоткрыли дверь, там еще была штора, и они нас не видели. Я отодвинула штору и думаю: если застукают, отвечу, что мы беспокоились за леди Кэтрин. Застукают, как же! Да если бы мы там пели и плясали, нас бы никто не заметил.
— Так что он делал? — снова спросила Элис; лицо ее побелело как бумага.
— Он поставил ее перед собой на колени, — восхищенно зашептала Элиза, — вынул член, твердый как копье, — я сама видела — и стал тереть им по ее лицу, по глазам, по ушам, по волосам… в общем, везде. А потом терся о ее шею и ночную рубашку.
Элис не двигалась, она вспомнила непристойный танец восковых фигурок, исполненный перед тем, как она связала их ленточкой.
— Хьюго разорвал на леди Кэтрин сорочку, — делилась впечатлениями Элиза. — А она стояла на коленях и позволяла ему делать все, что заблагорассудится. Он стал тереться о ее грудь. А ей совсем не было стыдно. Стоит себе, рубаха разорвана до пупа, руками держит его за задницу и только постанывает: мол, еще, еще.
Лоб Элис покрылся холодным потом, она провела по нему ладонью и задала новый вопрос:
— А потом? Надеюсь, он поимел ее?
— Хуже, — отозвалась Элиза. — Он велел ей залезть на кровать и широко раскинуть ноги. Это было ужасно! — Элиза светилась восхищенным негодованием. — Она раздвинула ноги и собственными пальцами открыла себе… ну, ты понимаешь…
Элис быстро закрыла глаза и покачала головой.
— Все, хватит! Я не желаю этого знать.
Но Элизу уже понесло.
— Он забрался на кровать и воткнул в нее член… у него было такое лицо… прямо с ненавистью. А потом снова вынул и отпрянул.
— Почему? — удивилась Элис.
— Она закричала, — пояснила приятельница. — Она кричала, когда он засадил ей, а потом снова закричала, когда он вытащил. Она вся извивалась на кровати, словно угорь в бочке. Она совсем обезумела, сошла с ума! Умоляла его, стонала, плакала, чтобы он сделал это.
— А он?
— Сделал, но не так, как она хотела. — Элиза пожала плечами. — Подойдет к кровати, вставит и снова вынет. А леди Кэтрин орет: «Еще, еще!» Потом он заставил ее слезть с кровати и раздеться догола. Взял ее сорочку и порвал на куски. А после приказал связать эти куски и скрутить из них веревку.
— Боже милостивый, — невольно обронила Элис. — Почему вы не остановили его? Могли бы, по крайней мере, позвать леди Кэтрин.
— А ты не понимаешь? — Элиза пристально на нее посмотрела. — Ты что, настолько холодная? Ей ведь это ужасно нравилось. Она хотела, чтобы он обращался с ней как с последней сучкой. Она была не женой, а содержанкой, шлюхой и получала удовольствие.
Элис сидела неподвижно, отзвуки ее заклятия звенели в ушах. «Интересно, — думала она, — насколько серьезно и глубоко зло, которое я совершила».
— Хьюго велел ей ползать по полу, — продолжала между тем Элиза. — Она ползала на четвереньках. Он завязал ей глаза, так, что она ничего не видела, и заставил ползать по комнате. А сам вставлял ей то сзади, а то спереди прямо в рот. — Потрясенная Элиза задохнулась от восторга. — И что бы он ни делал с ней, она только кричала: «Еще, еще!»
— Всю ночь? — холодно уточнила Элис.
Она вспомнила, что, как только развязала восковые фигурки, они сразу распались.
— Он снял с нее повязку, — сказала Элиза, — взял скрученную веревку, прижал леди Кэтрин к себе и привязал. Потом поднял ее и опустил на себя. Она закричала. Долго и очень громко, словно на этот раз ей действительно было больно. Они оба упали на пол, и там он долбил ее, пока ее спина не истерлась в кровь.
— Налей мне эля, Марджери, — едва дыша, промолвила Элис. — Мне что-то не по себе от этих историй.
Девушка снова почувствовала, как из пустого желудка к горлу поднимается тошнота.
— Все, конец, — торжествующе сообщила Элиза. — Жаль, что тебя не было с нами.
Элис отхлебнула эля. Он был теплый и выдохшийся, словно сутки простоял в кувшинчике.
— А лорд Хьюго ночевал в ее кровати? — полюбопытствовала она, хотя ответ был ей известен.
— Когда кончил, развязал жгут и отскочил от госпожи как ошпаренный, — доложила Элиза. — Леди Кэтрин лежала на полу, и он залепил ей пощечину, сначала по одной щеке, потом по другой, после чего натянул штаны и ушел, вот так. У нее вся спина в синяках и в крови, а на щеках пятерня отпечаталась.
— Она очень огорчилась? — безразличным тоном спросила Элис.
