Джимми терпеть не мог, когда дерутся нечестно, он вообще ненавидел задир. Они с Вольфом в этом похожи.
У нее вырвался мучительный стон, глаза наполнились слезами. Вольф неподвижно стоял у окна спиной к матери, но Билли затаив дыхание ловил каждое слово и, не мигая, смотрел в печальное лицо бабушки.
– Что же случилось? – не выдержала Ребекка, почувствовав, как у нее вспотели ладони.
Кетлин собрала носки и крепко сжала в руках всю кучку.
– Моего Джимми убили, – тихо сказала она. – И одного племянника, Роя, тоже. Обоих застрелили. У мальчиков не было оружия. Уолта, младшего племянника, ранили, но вскоре его нашел прохожий и послал за доктором. Уолт выжил, чтобы рассказать нам, как все произошло.
– Это продажный шериф застрелил дядю Джимми! – вдруг крикнул Билли. – Поэтому папа ненавидит продажных законников даже больше, чем бандитов, ведь они давали клятву охранять закон и защищать людей, и нет ничего хуже, чем нарушить клятву. Папа узнал, что случилось с дядей Джимми, и гнался за шерифом до самого Абилина.
– Вы убили его? – тихо спросила Ребекка, когда Вольф отвернулся наконец от окна и холодно посмотрел ей в глаза.
– Нет. – Он засунул большие пальцы в карманы и медленно произнес. – Я отвез Люка Дейвиса в Карсон-Сити, где его судили вместе с теми двумя, которые хладнокровно стреляли в Уолта и Роя. Наказание им определил суд. Потом, – с мрачным удовлетворением добавил он, – я смотрел, как их вешали.
Кетлин шевельнулась на диване, обратив к Ребекке полные гордости и слез глаза.
– Не правда ли, Джимми был красивым мальчиком? – чуть слышно спросила она.
– Да, Кетлин, я вижу. Так и есть.
– И очень добрый! Мне повезло с обоими сыновьями… с внуком тоже. – Она улыбнулась сквозь слезы, на этот раз уверенно и счастливо, потом, достав из кармана платок, вытерла мокрые глаза. – Кто еще стал бы так заботиться о бесполезной слепой старушке?
– Бесполезной?! – в один голос воскликнули Билли и Вольф.
– Ты не бесполезнее, чем лассо на родео, и сама знаешь это, – сухо заметил старший Бодин, а младший ухмыльнулся.
Мрачная атмосфера развеялась. Ребекка отошла от камина и села рядом с Кетлин на диван.
– Ну, с хозяйством я еще более или менее справляюсь, – признала та, часто заморгав.
– Я в жизни не ела вкуснее, чем сегодня у вас, – сказала Ребекка. – Интересно… как у вас получается такой замечательный кобблер. Может, вы как-нибудь меня научите?
– С удовольствием. У вас, наверное, еще не было возможности проверить свои кулинарные способности?
– Да. Моя мать умерла, когда мне было два года. Я ее совсем не помню. Хотя я с детства привыкла заботиться о еде, но в основном мне приходилось готовить на костре во время разъездов с отцом и его… – Ребекка осеклась.
– Бандой, – с готовностью подсказал Билли.
– Да, Билли, с его бандой. – Она метнула дерзкий взгляд в сторону Вольфа.
Тот поднял брови, но промолчал.
– Ну так вот. Старик Рэд, который был у нас за повара, научил меня готовить фасоль, делать сухари, варить кофе и еще два-три блюда, которые можно приготовить на костре. Несколько раз я видела его у плиты. Но в школе мисс Райт нам подавали уже готовую пищу, поэтому я ничему больше не научилась.
– А вам нравилась эта школа? – поинтересовался Билли.
– Я ее ненавидела. Учителя были чопорные, строгие до жестокости и нудные. Но мне нравилось читать. Я привезла с собой несколько любимых книг, могу тебе показать их на следующей неделе, когда начнется учеба. Только не пытайтесь класть мне на стол пауков или подпиливать ножку у стула, на меня это не действует, – шутливо пригрозила она мальчику. – Я сама изобретала подобные фокусы – или думала, что это мое изобретение, – когда жизнь в школе мисс Райт становилась особенно скучной.
– Никогда бы не поверил, что так захочу в школу, как сейчас. По-моему, теперь все будет здорово! – с невинной прямотой сказал Билли, восхищенно глядя на Ребекку.
– Я бы на твоем месте раньше времени не радовался, – сухо заметил Вольф и вынул из кармана часы. – Пора в кровать, сынок.
Мальчик разочарованно покосился на отца и придвинулся к Ребекке.
– Сыграйте нам еще одну песенку, мисс Ролингс.
– Только с разрешения твоего папы.
– Пап?
Вольф мрачно смотрел на нее, словно размышляя, насколько она повинна в возникновении этого маленького бунта.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Одну песню. Ребекка села за пианино, а Вольф подкинул новое полено в угасающий огонь. В дом начала пробираться ночная прохлада, и Кетлин накинула на плечи свитер.
Грустная мелодия «Ауры Ли» наполнила уютную гостиную Бодинов. На этот раз девушка пела вместе с Кетлин и Билли. В ее ласкающем слух голосе была чуть заметна эфирная чувственность, как и в шелковистых ресницах, оттеняющих прекрасные глаза, и Вольфу пришлось бороться с собой, чтобы не поцеловать губы, с которых слетали чарующие звуки.
