двери, там, где обычно располагается дверной молоток, была прибита выловленная из воды отполированная коряга. По форме эта штука напоминала кальмара с заостренными на концах щупальцами. Черная голова блестела, как будто ее только что вытащили из воды.
Внешняя стеклянная дверь была немного приоткрыта. Я попытался открыть ее пошире, чтобы нащупать колотушку-кальмара, но она была заперта.
Лью прижался ладонями к одному из узких оконных стекол возле двери.
— Ни черта не видно, — сообщил он. — Хотя, по моему разумению, ночной портье не должен спать.
Я прикоснулся к «кальмару» и провел рукой от головы к одному из щупалец. Колотушка была сухая, однако ее поверхность показалась мне какой-то маслянистой и слегка грязноватой. Я осторожно потрогал кончик щупальца и надавил на него подушечкой пальца. В следующее мгновение над входной дверью зажегся свет.
Мы с Лью вздрогнули от неожиданности, переглянулись и в унисон усмехнулись.
Дверной засов громко лязгнул, и мы мгновенно сделали серьезные лица. Дверь, замыкающаяся внутри на цепочку, приоткрылась на пять-шесть дюймов. На меня, удивленно открыв рот, смотрела сухонькая старушка с седыми волосами. Ей было лет семьдесят — семьдесят пять. Маленькое костистое личико на тонкой шее. Пронзительные глаза, острый носик, обветренная морщинистая кожа — то ли от долгого пребывания на открытом воздухе, то ли от неумеренного курения. Во внешности старухи было что-то такое, что придавало ей сходство с осиротевшим птенцом кондора, которого собрались покормить куклы- марионетки.
— Вы что, пьяные? — сердито спросила старушка.
Ее голос был на удивление низким и резким.
— Нет, мэм, мы не пьяные! — Я недовольно глянул на брата, готового расхохотаться. — Вы просто напугали нас.
Стоявший позади меня Лью счел нужным вступить в разговор и приветственно поднял руку:
— Привет.
— Вы знаете, который час? — не слишком любезно осведомилась пожилая леди. — Не следует находиться вне дома в это время суток.
— Нам нужны комнаты, — сообщил я.
— Или домики, — вставил Лью.
— Я не принимаю постояльцев после одиннадцати вечера, — ответила старушка. — Я не могу пустить вас в домики, покуда их не приведут в порядок.
Она замолчала и, мигнув, какое-то мгновение смотрела на нас.
— Вы тот самый паренек, который мне звонил.
— Именно, мэм, — вежливо ответил я, намеренно не став оспаривать слово «паренек».
Прошлым вечером мы перепробовали все существующие телефонные номера в Гармония-Лейк. В городке не было ни торговой палаты, ни полицейского участка, ни даже заправки. Мы наткнулись на шесть номеров. Пять принадлежали местным жителям, но ни у одного из них не было фамилии О'Коннел. Шестой номер оказался номером мотеля.
— Я же говорила вам, что сообщу ей о вашем звонке, — произнесла старая леди.
— Знаю, я просто подумал, что мы…
— Она еще не вернулась домой.
— Отлично, я вас понял.
— У нее нет телефона.
— Да, вы мне говорили.
Ее взгляд был устремлен в пространство мимо меня. Судя по всему, хозяйка мотеля пришла к какому- то решению. Она недовольно покачала головой.
— Послушайте… — начал я.
Старуха захлопнула дверь прямо перед моим носом. Звякнула цепочка, и дверь приоткрылась еще на несколько дюймов.
— Хорошо. Уже почти утро. Пожалуй, я смогу принять вас. Кроме того, мне уже не заснуть.
С этими словами она исчезла в глубине дома. Я посмотрел на Лью, затем решительно толкнул дверь.
Старуха была в другой комнате и явно намеревалась зайти в какое-то новое помещение. Я заметил, что ее седые волосы достигали уровня талии. На ней был розовый банный халат, на ногах — тренировочные брюки.
Передняя часть старого дома была поделена на три части. Середину занимал стол, покрытый виниловой скатертью в красно-белую клетку. Справа находилась темная комната, освещенная лишь тусклым светом стоявшего в углу стеклянного холодильника для напитков с логотипом «Кока-Колы». Что это — магазин? В полумраке угадывались полки со всяким сувенирным барахлом.
Хозяйка свернула налево, нырнув в помещение, которое должно было выполнять роль гостиничного фойе. Войдя в комнату, она приблизилась к конторке, сделанной из фанеры и прессованных опилок. Если бы не этот узнаваемый предмет мебели, комнату можно было бы принять за жилище образца 1972 года: овальный коврик, кресло на колесиках, обтянутое зеленой тканью, и гарнитур в шотландскую клетку, состоящий из кресла для двоих и диванчика. Обшитые темными панелями стены увешаны фотографиями вперемешку с устрашающего вида восковыми рыбинами.
— Вам следовало предупредить меня о приезде, — заметила хозяйка. — Нужно было заранее заказать номера.
— У вас не осталось свободных мест? — невинным тоном осведомился Лью.
— Кредитка или наличные? — задала встречный вопрос старая леди.
Я полез в карман, не глядя на брата. Засранец дождался, пока я вытащу бумажник, и лишь тогда произнес:
— Кредитка.
— Нам нужны две комнаты, — попросил я.
Лью покачал головой, однако не стал спорить. Возможно, уединение требовалось ему не меньше, чем мне.
Старушенция неловко, как будто обращалась с дробовиком, вложила кредитку в считывающее устройство. Я взял со стола брошюрку — сложенный втрое листок, отпечатанный на ксероксе в один цвет на желтой бумаге. На листке красовались та же картинка и тот же логотип, который я заметил на дорожном рекламном щите. Видел ли я уже Шуга? Конечно, причем не раз. Создатели брошюрки могли бы воспользоваться услугами компьютерного дизайнера.
— У вас, надеюсь, есть доступ в Интернет? — поинтересовался Лью. — Мне не обязательно нужна высокая скорость.
Хозяйка смерила его подозрительным взглядом.
— Вы в третьем, а вы — в четвертом, рядом с прачечной. Завтрак в полшестого.
Лью выразительно посмотрел на меня, удивленно подняв бровь. Прачечная?
Хозяйка вывела нас на открытый воздух и указала на левую гравийную дорожку. Стоя на крыльце, она проводила нас взглядом. Мы с Лью сели в машину и медленно покатили в указанном направлении. Первый домик, практически неразличимый в темноте, располагался всего лишь в десятке ярдов от стоянки. Лью высадил меня, а сам покатил дальше по узкой просеке.
Фары «ауди» высветили миниатюрный домик с остроконечной крышей длиной двадцать пять футов и шириной пятнадцать. Он был окружен деревьями. Перед фасадом — крошечная лужайка.
Лью вздохнул.
— За тобой, черт побери, должок.
Он оставил фары включенными, пока мы вытаскивали сумки из багажника. За домиком в просветах между деревьями блестела серебристая гладь озера.
Брат передал мне ключ, прикрепленный цепочкой к деревяшке такого размера, что она, в зависимости от обстоятельств, могла служить спасательным средством на воде или дубинкой-булавой.
Лью посмотрел на мою дорожную сумку и поинтересовался:
