1982, Жанин

сделать вас лучше, ведь я постоянно вливаю вам в уши самые чистые мелодии английской литературы, разве из этого не выходит ничего хорошего? Шотландцы из долин в принципе не способны произносить что-либо благозвучно, но разве это означает, что они должны отвергать то, что не в состоянии произвести сами? Я дам целый фунт, – воскликнул он, вытащил из бумажника фунтовую купюру и помахал ею в воздухе, – тому, кто сможет повторить за мной одну благозвучную фразу! Давайте! Двести сорок пенсов, восьмая часть недельной зарплаты вашего отца за три-четыре слова, которые вольются в уши и подарят покой сердцу. Вы понимаете, чего я от вас жду. Представьте лилию во всем ее великолепии. Голубой, ярко-зеленый, атласно-черный. Почувствуйте себя пловцами в очищающем, перехватывающем дыхание прыжке. О, Месопотамия! О багрянец! О пурпур! Одно лишь совершенное слово – и банкнота у вас в кармане, не может быть, чтобы ни один из вас не научился у меня хоть чему-то прекрасному!» Тут на лице его заиграло выражение жуткой пародии на патетический призыв, и мы застыли на своих местах, потому что уловили за всей этой комедией по-настоящему патетическое настроение.

Одна храбрая девочка подняла руку. Хизлоп. кивнул. Она тихо произнесла:

– «Но ты не птица», сэр.

– Отлично! – в голосе Хизлопа звучало удовлетворение. – «Но ты не птица». Кому-нибудь еще кажется, что это звучит хорошо?

Сначала руку подняла Хизер Синклер, подружка этой девочки, потом другие девочки, потом большая часть мальчиков. Только я и еще несколько крепких ребят остались сидеть, сложив руки на партах, – мы больше не боялись хизлопова ремня и его глупых игр. Он пошел между рядами, повторяя в такт своим шагам: «Птица Птица. Птица Птица». Остановившись у стола, он достал зажигалку и сказал: «Опустите руки. Разумеется, Агнесс помнит мои слова о том, что Перси Биши Шелли, воспевавший темноту в совершенном отшельничестве, один из самых благозвучных английских поэтов, но, на мой взгляд, «но ты не птица» звучит чудовищно, и ошибается тот, кто думает, что малыш Перси имел в виду жаворонка. Однако глас народа – глас Божий. Я все же должен хоть что-то дать Агнесс за попытку».

Он поджег один уголок банкноты, бросил ее на стол, а через некоторое время забил пламя ладонью. Потом церемонно прилепил обуглившийся кусочек фунта на лоб Агнесс и отправился к учительскому столу, издавая квакающие звуки, словно старенький грузовик с барахлящим мотором. Прекрасно себя чувствую. Определенно, эти таблетки оказались безвредными, ничего страшного со мной не происходит. Все эти изменения сердечного ритма и температуры, озноб и холодный пот, жар и ожогобжиг – полследтвия страхатраха и нее боллль таво (ты заговариваешься) ХОЛОДНЫЙ ПОТ БЫЛ ВЫЗВАН НЕ ЧЕМ ИНЫМ (Господи помоги), КАК ИСТЕРИЧНЫМЫМЫМЫМЫМЫМЫМЫМЫМЫМ СТРАХОМТРАХОМММММММММММММ ой, как рад вас видеть, ребята, а я думал, мы вас потеряли где-то там, позади, как только начало происходить что-то интересное. «Но видите ли, Мамочка, – говорит Доктор, – все члены комитета уверены, что новая роль пойдет вам на пользу. Скорее всего, поначалу она вам не понравится, но ведь никому это поначалу не нравится. Все довольно быстро проходит. Вам ведь пришлось уже многих девочек провести через это. Извольте делать то, что велит наш новый режиссер!»– «Вы, по-видимому, сума сошли, если ждете, что я последую вашим дерьмовым указаниям», – отвечает Мамочка, разворачивается и направляется к двери, но на пороге издает истошный вопль, потому что вдруг видит МЕНЯ, черного и голого, со здоровенной эрегированной штукой, я разматываю толстый черный хлыст и говорю: «Мамочка, сейчас я тебе помогу устроить стриптиз ох ты ох ты ох ты ох ты ох ты ох ты ох ты ох ты ох ты ох ты ох ты ох ты ох ты ох ты

боа?

повсюду

одинаково болит

чувствую боль в каждой мышце, каждом нерве, каждой косточке

в каждой части тела кроме зубов

но я буду жить

и мне совсем не стыдно

И я совершенно очистился! Ни капли не осталось в мозгу.

Это чудо.

Спасибо, мама.

Спасибо, папа.

Тяжело в ученьи, легко в бою.

Открой краны, смой всю эту мерзость.

Жуткую мерзость.

Белые таблетки, зеленый горошек, рубленая морковь.

Остатки обеда даже и не думали перевариваться, все здесь.

Видно, сегодня вечером мой желудок заранее объявил забастовку.

Чувствовал, что произойдет что-то неприятное, еще до того, как я начал дурить.

Ах ты, мой старый мудрый желудок.

Больше никогда не буду с тобой так подло поступать.

Типичное человеческое проявление безумия: решаться отравить себя с отчаяния, только потому, что не можешь больше выносить работу, которая медленно убивает тебя!

Идиотизм.

Но очень по-человечески.

Что-то до сих пор воняет. А, на пальцах осталось. Надо отскрести эту дрянь и еще раз смыть. Вымой руки и высуши.

Так, теперь все чисто. Отлично. Закрывай кран.

В постель. Ложись. Залезай под одеяло.

Хорошо.

Ох. Больно. Больно. Ох. Уахаааахау. Больно. Попытаемся заснуть?

Да.

Проваливайся.

Проваливайся в сон.

горит? Да нет, обогреватель выключен, дыма не видно, ничего тут не горит. Значит, опять приснилось.