откинула голову и рассмеялась. Она откидывалась назад все дальше, пока не увидела себя в зеркале. Ее груди смотрели вверх. Он наклонился, взял сосок в пылающий рот.
– Не здесь! – выдохнула она.
Гордон задом вышел из ванной. Перехватив ее тело так, что она оказалась в его руках в позе невесты, вносимой женихом в дом, он понес ее к дивану. Когда он сел на диван, его руки неожиданно расслабились, и она скатилась с его коленей на пол. Она засмеялась и посмотрела на него – его лицо было искажено гримасой агонии.
– Что с тобой, милый? Спина? Кашель потряс его, из открытого рта потекла кровь. Ноги бессильно вытянулись, он покачнулся и упал.
– Гордон! – страшно крикнула она.
Он сложился пополам, его лоб ударился об пол между ногами. Из двух половинок свежеразрезанного тела фонтаном били кровь и какая-то жидкость. Рената пыталась встать с пола. Из его живота вывалились кишки, они упали на пол шевелящимися кругами, почти вертикально торчал пенек позвоночного столба.
Сидя в расползающейся красной луже, Рената начала кричать.
Глава 18
– Готов спорить на что угодно, что Браунли не сообщил ни слова полиции, – сказал Дункан, входя с Джанис в полицейское управление.
Но он ошибался.
Начальник полиции Гилдер смотрел Джанис прямо в глаза. Он загасил, не глядя, окурок сигареты в переполненной пепельнице, мусор из которой рассыпался по всему столу, и двумя пальцами достал из нагрудного кармана следующую сигарету «Лаки страйк».
– Сумасшедший с гарротой? – спросил он, зажигая спичку. – Нет, просто полоса несчастий для «Пластикорпа», черная полоса. Ну, этот старик, как его? Кармаджен! Тромб в головном сосуде. Мы получили подробное заключение от вашего штатного доктора, этой шведской сучки. Потерялся ребенок Браунли? Подумаешь! Он же футболист, не так ли? Скрывается с какой-нибудь тертой девкой из команды болельщиц.
Табачный дым окутал голову начальника полиции. У него были седые волосы, слегка пожелтевшие на проборе от никотина.
– Вы говорите про Трантона? – продолжал ой. – Несчастный случай. Сам дурак, сунул пальцы в какую-то машину, иногда случается. У Фиша ничего серьезного. Порезал голову, говорите? Раны головы всегда страшно выглядят, много крови. Пожалуй, тоже ничего серьезного.
– А что с Рональдом Трантоном? – спросил Дункан.
– Так вы не знаете? Он в больнице. Так, пустяки. Подумаешь, лишился кончиков пальцев. Я-то думал, что вы здесь по поводу этой… Нади Шума. Ваш босс, мистер Браунли, сказал, что вы будете интересоваться. Мне понадобятся ваши показания, это для следователя по случаям насильственной смерти.
– Смерти! – воскликнула Джанис.
– Так точно. У меня к вам несколько вопросов. Думаю, вы кое-что знаете. Это единственный случай из происшествий в «Пластикорпе», когда участие полиции является обязательным. Приходится разбираться с самоубийством.
– Самоубийство?
– Да, скверное дело. Пропали такие прелести, если вы меня понимаете, – сально улыбаясь сквозь дым, сказал Гилдер. – Послушайте, мистер Хелм. Попросите вашу девушку ненадолго выйти из кабинета, ладно? Я буду говорить о неприятных вещах. – Ты как, Джанис? – спросил Дункан.
– Я в порядке, – сглотнув, ответила она.
– Не называйте мисс Колман «девушкой», она является моим личным помощником. Продолжайте, господин начальник полиции.
– Ну, я вижу только девушку. Ладно, ваше дело, – сказал Гилдер, доставая из стола большой блокнот. – О'кей, идем дальше. Что вам известно о приятелях этой Нади Шума? Среди них могли быть извращенцы?
– Извращенцы? Что это значит?
– Ну… из этих, которые нюхают, практикуют необычные формы сношений? Дункан слегка подался вперед и сказал:
– Мисс Шума была абсолютно нормальной. Поясните, к чему вы ведете? – Нормальной? – пролаял Гилдер. – Нормальной? У вас странное понятие о нормальном, мистер Хелм. Вы что, не знали, что она сама из извращенцев? – Вы уже дважды прибегаете к этому слову. Лично я, а также мисс Колман, считаю термин оскорбительным. Поясните, пожалуйста, о чем идет речь.
– «Буфера», мистер Хелм! Именно это я имею в виду. Пожалуй, вы не могли ИХ видеть. Но есть же и другие моменты… вы работали вместе. Вы должны были знать, что у нее был пунктик, ну, она уделяла чрезмерное внимание своей груди. Кажется, это называется «фетишизм»? Извините, мисс!
– А почему вы думаете, что у мисс Шума был этот «пунктик»?
– Почему пунктик? Думаю, что можно выразиться и по-другому, но все равно я считаю это пунктиком. Знаете, как она покончила с собой?
– Вы же еще не сообщили нам, как она… умерла.
– Да, я еще не сообщил вам об этом. И вы ничего не слышали, так? – Именно так.
– Она просто отрезала их! – сообщил Гилдер, облизываясь. – Просто срезала! Думаю, опасной бритвой. Ну, разве не пунктик? Отрезать собственную грудь! Хотя нет, вру. Не совсем отрезала, а только наполовину, снизу. И потом сидела у зеркала, наблюдая за собственной смертью. Разве это не извращение?
