настаиваю ради твоего же блага.
Несколько секунд Мэддин молча смотрела на мужа.
Потом шагнула к нему и, тыча пальцем в грудь, заявила:
– Черт побери, Кейн, я буду делать то, что считаю нужным!
Он со вздохом пробормотал:
– Линни, дорогая, ты ничего не понимаешь.
– Я прекрасно понимаю. И я сама могу позаботиться о себе. Я делала это много лет и не собираюсь отказываться от своих привычек. Ты, конечно, ужасно упрям, но я не стану тебе подчиняться.
– Ошибаешься, любимая. И если честно, то я собираюсь доказать тебе это. Прямо сейчас.
Кейн подхватил жену на руки и забросил на плечо. Она вскрикнула и принялась отбиваться. Но вскоре тихонько вздохнула, и Кейн тотчас же понял, что она хочет того же, что и он, – он каким-то образом чувствовал это.
«Как странно… – думал Кейн, поднимаясь по лестнице. – Ведь только что мы ссорились». Он пинком распахнул тяжелую дубовую дверь и подошел к кровати. Уложив жену на небесно-голубое шелковое покрывало, вернулся к двери и запер ее. Снова приблизившись к кровати, проговорил:
– Линни, ты споришь со мной вовсе не из-за Хью. У тебя совсем другое на уме.
– Ты не знаешь, о чем я думаю.
– Я знаю другое. Ты ужасно нервничала весь вечер, а причина – все то, что происходило в последние дни.
– Что-то я тебя не понимаю. О чем ты?..
– Я заметил, что в конце вечера ты все больше нервничала.
– И что же это означает? Объясни, если ты такой умный.
– Дело не в уме. Просто я знаю, что ты чувствуешь, потому что испытываю то же. Ведь последние дни мы поднимаемся вечером наверх и расходимся по разным комнатам. Расходимся – и больше не встречаемся. Я подумал, тебе так будет удобнее, потому что наши гости спят всего в двух шагах по коридору. Но это не то, чего ты хочешь, ведь правда? Тебе хочется прийти ко мне, но ты не в силах заставить себя, верно?
– И все-таки я не понимаю…
– Ты прекрасно все понимаешь. Я говорю о постели. Тебе хочется этого так же, как и мне.
– Но я…
– Признай это, дорогая. Я ведь прав?
Она молча кивнула.
– Нет, скажи. Я хочу услышать, как ты это говоришь. – Кейн пристально посмотрел ей в глаза.
Мэдлин пододвинулась к краю кровати и стала на колени. Шпильки словно сами собой вывалились из ее прически, и теперь волосы волнами ниспадали по плечам и груди. Она взглянула на мужа и, судорожно сглотнув, пробормотала:
– Мне не хватало тебя, Кейн.
– И ты хочешь сейчас быть со мной, любимая?
– Да, отчаянно… – простонала она в ответ. Кейн смотрел на нее все так же пристально.
– Покажи мне, насколько отчаянно. – Он лукаво улыбнулся. – Раздень меня, кокетка.
Мэдлин снова потупилась; ей казалось, что все должно происходить совсем не так. Кейн рассмеялся и, наклонившись к ней, заглянул в лицо.
– Что же ты медлишь, любимая?
– А как ты вознаградишь меня, пират? – спросила она, стаскивая с него сюртук.
Он поцеловал ее в шею и прошептал на ухо условия вознаграждения. Мэдлин залилась краской и тут же почувствовала, как между ног ее разливается тепло.
Невольно застонав, она принялась расстегивать его рубашку, а он стал покрывать поцелуями ее шею. Пытаясь стащить с него бриджи, Мэдлин шумно выдохнула от натуги, и Кейн, рассмеявшись, выпрямился и отступил на шаг. В считанные секунды он скинул рубаху и снял бриджи и тут же вернулся к жене совершенно обнаженный. Мэдлин смотрела на него во все глаза и даже невольно облизывала губы, чем вызвала веселую усмешку мужа.
Но уже в следующую секунду Кейн опустился на нее и впился в ее губы страстным поцелуем. По телу Мэдлин пробежал трепет, и она попыталась покрепче к нему прижаться. Но Кейн вдруг отстранился и посмотрел на нее с лукавой улыбкой.
– Ах, ну что же ты?.. – простонала она. – Еще…
– Да, с удовольствием. – Он снова поцеловал ее в шею. Затем провел пальцем по вырезу декольте и, осторожно зацепив корсаж, пробормотал:
– Если ты не хочешь, чтобы я порвал твой наряд, тебе лучше раздеться.
Мэдлин тут же занялась шнуровкой, стараясь как можно быстрее освободиться от платья. Кейн помог ей распустить шнурки, затем, немного отодвинувшись, стал наблюдать, как она раздевается. Перехватив его взгляд, Мэдлин густо покраснела, Кейн помог ей освободиться от платья почти мгновенно и, отбросив его в сторону, уложил Мэдлин на матрас. В следующее мгновение он накрыл ее своим мускулистым телом, и она в восторге застонала – было необыкновенно приятно ощущать на себе тяжесть его тела и чувствовать исходивший от него жар.
Мэдлин была до крайности возбуждена – и в то же время необыкновенно спокойна; да, как ни странно, сейчас ей казалось, что с ней не может случиться ничего плохого, когда она рядом с мужем.
Более того, в эти мгновения она словно забыла обо всем на свете, прошлое как будто не существовало – во всяком случае, не имело ни малейшего значения. Имело значение лишь то, что она, Мэдлин, – рядом с Кейном, рядом с мужчиной, которого страстно любила.
О Боже! Ведь она только что признала, что чувствует то, чего чувствовать не должна. Да, она влюбилась в своего мужа и теперь не могла этого отрицать.
Кейн стал целовать ее плечи, грудь, затем губы его опустились ниже, и Мэдлин, в очередной раз застонав, отбросила все мысли. Да, она влюбилась и теперь не знала, что с этим делать. Но у нее еще будет время все обдумать, а сейчас…
– О, Кейн, быстрее… – прошептала она.
Муж приподнялся над ней, а затем вошел в нее. Он начал двигаться, и Мэдлин сразу уловила ритм его движений. Через минуту-другую ощущение блаженства стало невыносимым, и Мэдлин, содрогнувшись всем телом, услышала свой собственный гортанный крик. И почти тут же раздался громкий стон Кейна, вошедшего в нее последний раз. Крепко обхватив ногами его бедра, она прижалась к нему и прошептала:
– Я люблю тебя, Кейн.
Ей показалось, что муж вздрогнул от неожиданности, однако ни слова не сказал. Когда же она чуть шевельнулась, он крепко прижал ее к матрасу и, поцеловав в висок, прошептал:
– Мм… не двигайся, любимая. Мне просто нужно перевести дух, а потом… Какое счастье, что у нас вся ночь впереди.
О Боже, этот человек ненасытен! Но хорошо это или плохо? Впрочем, какая разница? Ведь ей все равно придется уйти от него. И наверное, он все-таки не услышал ее признания, вызванного страстью.
И вообще она не могла влюбиться в него. Просто не могла – и все. И конечно же, довериться ему она тоже не могла. Именно поэтому ей придется его покинуть.
Она почувствовала, что Кейн пошевелился, а потом вдруг откатился в сторону и тут же увлек ее за собой, так что теперь она оказалась на нем.
– Похоже, я совершенно оправился, милая жена, – сказал он с улыбкой.
Мэдлин тоже улыбнулась.
– Ты просто невозможен.
Он весело рассмеялся.
– Невозможен?.. Наверное, ты хотела сказать, что я неисправим. И знаешь, я только что услышал… невероятное.
– О чем ты? – Мэдлин затаила дыхание.
Кейн расплылся в улыбке и проговорил:
– Ты только что сказала, что любишь меня.
– Я… – пролепетала Мэдлин. – Не помню. Не уверена.
– Да, ты.
– Я вовсе не это имела в виду, – выпалила она в отчаянии.
Муж посмотрел на нее с укоризной:
– Не обманывай меня, Линни. Ты всегда говоришь именно то, что хочешь сказать. Когда же ты начнешь доверять мне? – Он улыбнулся и провел пальцем по ее губам. – Дорогая, я никому не открою твои тайны, обещаю.
Она со вздохом покачала головой:
– Нет, Кейн. И ты не можешь давать такие обещания, потому что ничего обо мне не знаешь.
Снова вздохнув, Мэдлин отвернулась. Конечно же, Кейн ее не любит – это совершенно ясно. Да и чего она ожидала? Ведь он даже не ухаживал за ней так, как мужчина должен ухаживать за женщиной.
Боже, что она наделала? Ведь она… выдала себя, сказала то, что ни в коем случае не должна была говорить. Так что теперь все кончено. Ей надо как можно быстрее покинуть Бон- Вью.
Иначе ее сердце разорвется от боли.
Глава 28
Уит Роджерс прибыл из Чарлстона очень вовремя, часов в восемь утра, когда Кейн уже вернулся со своей утренней верховой прогулки. Спешившись, он сразу вошел в дом и обнаружил конверт на столике в холле.
Кейн взял конверт и нахмурился, увидев, что печать сломана. Но слуга, принявший письмо, объяснил, что в дороге седельная сумка Роджерса упала с лошади и печать треснула. Кейн молча кивнул и поспешил в свой кабинет – даже не снял заляпанные грязью сапоги.
Усевшись в свое любимое кожаное кресло, Кейн прочел отчет Роджерса и, отложив листок, в ярости сжал кулаки.
– Мерзавец… – процедил он сквозь зубы.
Кейн был уверен, что если бы сейчас увидел Джеффри Таунсенда, то с удовольствием свернул бы шею этому ублюдку. Теперь он понял, что мучило его драгоценную Мэдлин все это время. Бедняжка жила с мыслью, что убила мерзавца. Конечно же, она до сих пор вспоминала ту ужасную ночь, когда вынуждена была бежать из Чарлстона. Именно поэтому она и села в порту на первое попавшееся судно.
Но потом все изменилось. Отважная девушка забыла о собственных невзгодах, чтобы защитить свою подругу. И если бы этого не случилось, если бы она не притворилась невестой Хью, то они с ней уже давно бы расстались. И ничего бы между ними не произошло. Но случилось то, что случилось. А потом, когда прибыл в Риверсайд и узнал правду, он поначалу ужасно разозлился – ведь ему не удалось осуществить свою месть. Но прошло какое-то время, и он понял, что все к лучшему. Слава Богу, Мэдлин не была женщиной Хью.
Правда, тогда он
